«Формула Зеленского». Почему это закамуфлированная, элегантно разложенная капитуляция России

На саммите G20, проходящем в Индонезии, Владимир Зеленский обратился по видеосвязи к лидерам стран и предложил «формулу мира». Все десять ее пунктов, по мнению президента Украины, выполнимы — на реализацию некоторых «хватит дней».

Так ли это, в каких обстоятельствах возможны переговоры о мире и почему в них ничто не может быть вынесено за скобки, Филин обсудил с политическим обозревателем Александром Фридманом.

— На прошлой неделе, когда заговорили о том, что Вашингтон ненавязчиво подталкивает Киев к переговорам с Москвой, вы отмечали, что цели сторон абсолютно разные, а значит, им не о чем договариваться. Вероятно, это понимает и Зеленский, который озвучил свою формулу мира лидерам «большой двадцатки» — но не России. На ваш взгляд, насколько реалистична эта формула, сейчас или в перспективе?

— Все пункты звучат очень хорошо — во-первых, обтекаемо, во-вторых, попадают в контекст G20, в котором присутствуют не только США и европейские страны, но и страны, далекие от европейского театра событий, как Индия, Индонезия, в определенной степени Турция.

Украина показывает, что стремится к совершенно конкретным и важным для всех целям. Она хочет радиационной безопасности, чтобы не случилось непоправимое. Продовольственная безопасность — забота, прежде всего, об африканских и азиатских странах, это то, что им близко.

Недостаток продуктов волнует их гораздо больше, чем боевые действия в Украине. Энергетическая безопасность также заботит всех, в том числе Индию, Китай, европейские страны. Также очень важный пункт — апелляция к Уставу ООН. Это своеобразный реверанс, что принципы ООН должны действовать.

Дальше Зеленский идет к украинской тематике: освобождение всех военнопленных и депортированных. Абсолютно справедливое требование, причем важно, что речь идет и о депортированных, сотнях тысячах людей, которые оказались на территории РФ  — Украина показывает тем самым, что это ее граждане, и они должны вернуться на родину.

В требовании территориальной целостности Украины речь идет, разумеется, о границах 1991 года, и никакие компромиссы тут невозможны. Дальше — пункты о выводе  российских войск, расследовании военных преступлений, противодействии экоциду, недопущении эскалации, фиксация окончания войны.

Как видим, в списке есть требования глобальные, и Зеленский показывает, что их выполнение пойдет на пользу всем странам, и требования украинские. Они, конечно, справедливы. Но для России абсолютно нереальны, поскольку перечеркивают все, что ей удалось добыть, начиная с 2014 года.

По сути, отмечает аналитик, речь идет о «закамуфлированной, элегантно разложенной капитуляции России», для которой выполнение требований станет геополитической катастрофой.

— Я специально воспользовался формулировкой Путина «Распад Советского Союза как самая крупная геополитическая катастрофа ХХ века», — подчеркивает Александр Фридман, — потому что реализация этого плана будет безусловной геополитической катастрофой для Российской Федерации. Она потеряет территории, которые считает своими — как приобретенные сейчас, так и те, которые полагает исторически «своими». И, пожалуй, самой страшной для нее может стать потеря Крыма.

В последнее время, обращает внимание эксперт, как Россия говорит о каких-то мирных переговорах, к которым «она открыта», так и Украина заявляет, что готова к мирным переговорам — даже с сегодняшним руководством РФ. Но каждая сторона исходит из своих интересов. Одним нужно сохранить все, что было украдено (вопросы «денацификации», «демилитаризации» и нейтрального статуса Украины вообще исчезли из повестки дня), а другим — вернуть все, что потеряно.

— Этот шанс был упущен Россией, — напоминает собеседник «Филина». — Весной Украина готова была говорить о вынесении вопроса Крыма и Донбасса за скобки и договориться хотя бы о том, о чем можно было. Хотя эта стратегия не особо работает. Все ближневосточное урегулирование строится по этому принципу, но самые острые темы выносятся на второй план — и мы видим, что никаких серьезных подвижек за последний десятилетия на Ближнем Востоке достигнуто не было.

Такой же принцип применительно к Украине в какой-то степени заморозил бы эту ситуацию. Видимо, в марте и апреле Украина была на это готова, когда ее положение на фронте было очень тяжелым.

Однако сегодня положение совершенно другое.

У Украины есть значительные успехи на фронте, серьезная поддержка, абсолютно выдающийся моральный дух армии — но есть и огромные потери: человеческие жертвы, разрушение инфраструктуры, жуткие преступления вроде Бучи…

И в таких условиях выносить что-то за скобки в договорах с Россией — Киев на это не пойдет, слишком уж свежи раны.

— Вы недавно писали, как представляют себе возможные переговоры не только основные игроки, но в том числе и Китай, Турция и Беларусь. На ваш взгляд, изменит ли что-то в этих ожиданиях саммит G20, откуда «самовыпилился» Путин, зато вполне себе находят точки соприкосновения Си Цзиньпин и Байден?

— Пока то, что мы видим, выглядит как ошибка Путина — имею в виду, решение все-таки не ехать на саммит. С другой стороны, ехать туда на фоне Херсона было бы весьма позорно.

А в отсутствие России основные игроки говорят между собой и вынуждены находить точки соприкосновения — и нет того изгоя, с которым никто разговаривать не хочет. Руководствуясь собственными ли страхами или чем-то другим, Путин себя изолировал.

Что уже очевидно после этого саммита (он еще не завершился, но тенденция видна) — посылы к миру, к переговорам со стороны таких важных незападных игроков, как Китай, Индия, Турция, Индонезия.

Риторика не нова, с самого начала войны они говорят общими формулировками, что война — это в принципе плохо, мы ни на чьей стороне, давайте просто закончим войну, — и на этой позиции продолжают оставаться.

Что для России, похоже, довольно неприятно — показное сближение между Китаем и Европой и Китаем и США. Они как бы говорят: да, мы отличаемся, наши системы очень разные, но мы хотим каким-то образом решить, как будем жить дальше, и не хотим воевать друг против друга. Путин в связи с этим становится камнем преткновения: он — тот, кто начал войну.

В общем, поведение Си Цзиньпина не самое приятное для России. Хотя китайцы, как я вижу, решили это немножко сгладить. Лаврова к Си Цзиньпину не подпустили, потому как не по Сеньке шапка, зато он встретился с министром иностранных дел Китая. То есть, России показали, что полностью ее не бросают — но и политику нейтралитета не изменят.

По мнению аналитика, по итогам саммита G20 в отношении как восточных, так и западных стран к России особых перемен не случится.

— Как мне представляется, Украина еще в апреле, когда прекратились переговоры с Россией, приняло для себя принципиальное решение: либо война ведется до победы, либо «мы с честью и гордостью погибнем», — полагает Александр Фридман. — Со стороны Зеленского и сейчас был очень четкий сигнал, который, кстати, сразу восприняла Россия. «Минска-3 не будет», — сказал он, и эта фраза стала для них красной тряпкой.

Это, к сожалению, была еще и пощечина Беларуси — очевидно, что любые соглашения, которые могли бы быть в Минске, для Украины в принципе исключены. Поэтому Лукашенко про все свое миротворчество может, наверное, забыть навсегда. И второй аспект — реакция России показывает, что ей прилетела пощечина как раз за то, чего она хотела бы. Соглашения «Минск-3», которое позволило бы «заморозить» ситуацию, не будет, никто не даст времени для того, чтобы накопить силы, переоснастить армию и продолжить с третьего раза то, что не получилось в 2014-м и не получается сейчас, в 2022-м.

И я не вижу на данный момент факторов, которые способны поменять настроения украинского общества.

— О переговорах можно много говорить, но пока предпосылок для них не видно. А значит, война продолжается, и впереди непростой зимний этап. Каков сейчас уровень поддержки Украины западным обществом и политиками?

— Насколько я вижу по публикациям в медиа, есть заявления о необходимости переговоров, но при этом политики сразу же делают оговорки: решать, когда и о чем говорить, будет Киев. Поэтому принципиально уровень поддержки не изменился.

Что касается поставок вооружений, их трудно оценить, потому что очень многое происходит за кулисами, но так или иначе, поставки продолжаются. Кроме того, не стоит забывать о серьезном моральном факторе: если какая-то страна начнет шантажировать Киев, я вполне могу представить, что украинское руководство об этом скажет прилюдно. И для каждого правительства, которое совершит такой шаг, это чревато потерями, репутационными и не только.

Вообще, не стоит переоценивать степень влияния Запада на Киев — там сидят вполне самостоятельные люди, которые принимают самостоятельные решения.

И, конечно, очень многое зависит от результатов. На данный момент Киев показывает, что продвижение есть, территории отвоевываются — и американцы и европейцы это видят, а украинцев это подстегивает и мотивирует.

А очередной варварский удар по энергетической системе Украине, да еще во время саммита, — свидетельство изоляции и политического поражения России. После каждого подобного удара они хватаются за ракеты — других аргументов у них нет. А всем участникам саммит – это урок: эта Россия недоговороспособна.