«К каждому пасечнику человека с ружьем не приставишь»

Впервые с момента обретения независимости в Беларуси разрешили охоту на медведя. Сезон начался 1 июля. Общество охотников и рыболовов (БООР), которым руководит экс-глава МВД РБ Игорь Шуневич, продает лицензии и проводит среди желающих «аукцион»: на 22 июля в нем было больше 250 участников.

Двое из победителей этого розыгрыша, сообщает БООР, уже «добыли свои трофеи». А до конца года для «изъятия» определено около 20 особей медведей.

Беларуские экологи выступили резко против охоты на медведя — и не только потому, что это жестоко и птичку, то есть мишку, жалко. О том, что не так с узаконенным уничтожением диких животных, почему есть вопросы к подсчетам и каковы рекомендации экспертов, Филин поговорил с профессиональным биологом, экоактивисткой, эксперткой товарищества экологических организаций и экоактивистов Беларуси Зеленая сеть Инессой Болотиной.

— Любая охота, на кого бы она ни была и как бы она ни проводилась, влияет на дикую природу, — говорит экспертка. — И это влияние нежелательное, оно отражается на биоразнообразии и нарушает естественное природное равновесие.

Например, в Беларуси — с одной стороны, охотники увеличивают для себя объем потенциальной добычи, завозят копытных, а с другой стороны, борются с хищниками. Еще несколько лет назад Минлесхоз проводил отдельное совещание по этому поводу. В список нежелательных хищников включили медведя, рысь и даже барсука, который «мешает охотхозяйству».

Кроме того, у нас в стране охота на различные виды животных идет круглый год — а значит, это круглогодичное беспокойство для всех.

Конкретно с медведем — охота не решает тех вопросов, которые поставили охотники. Рассматривать медведя как конкурента за добычу — извините, что значит, конкурент? Природа, лес — это и есть место обитания диких животных, и охотник здесь не должен считать себя хозяином, как в хлеву со свиньями. Такой подход антиэкологичен.

Второй момент: возникает риск подранков. И если здоровое животное не представляет опасности для людей, то раненое может напасть на человека. Мы это видели на диких кабанах: те нападали и даже убивали охотников, натыкавшихся на раненых животных.

Хорошо, что не пошли на поводу у охотничьего лобби и не вынесли медведей и рысей из Красной книги вообще. Но был такой прецедент с зубром, ему придали бинарный статус: часть, мол, отстреливаем, часть — нет; теперь это перекладывают на другие виды. И это дискредитирует саму охрану природы: как это, вид в Красной книге, а на него объявлена охота?

Есть противоречия и в законодательстве. Лично Лукашенко разрешил охоту своим указом. Но есть другие законодательные акты, которые запрещают охоту на краснокнижников. Хотя нам не привыкать, увы, что в Беларуси законы не работают.

Далее, охота подается в интересах защиты людей от конфликтов. Но конфликты с дикими животными охотой не решаются. Чаще всего встреча с медведем происходит, когда тот приходит на пасеку поесть меду или в старый заброшенный сад или на ягодник. И это будет происходить, пока есть медведь.

Никто же не приставит к каждому пасечнику или сборщику ягод человека с ружьем. Это и глупо: медведи не едят людей, мы не их добыча. Или что, давайте убивать всех медведей в Беларуси — нет зверя в лесу, нет конфликтов?

Есть вопросы и насчет численности медведей в Беларуси, отмечает Инесса Болотина. Напомним, по версии Минлесхоза, в конце прошлого года в Беларуси было немногим более 1000 бурых медведей. При этом в 2021-м портал Wildlife.by со ссылкой на начальника отдела охотхозяйства того же министерства называл официальную цифру в 42 особи. Ничего себе разбежка?

— Популяция медведей растет по территории всей Европы в последние несколько лет, — говорит биолог. — Почему — ученые точно не знают. Возможно, это колебания многолетние, возможно, создались какие-то дополнительные условия или медведь привык жить ближе к людям. Численность диких животных может то падать, то увеличиваться периодически, раз в 20 или даже 50 лет, и мы можем этого даже не видеть.

Насчет слухов, дескать, в Беларусь пришли «российские медведи», Инесса Болотина сильно сомневается. Экспертка объясняет, что медведь не ходит от нечего делать в дальние путешествия. Должны быть причины: вырубка леса, где жили животные, сильные пожары, или война и обстрелы. Но миграция медведя в целом происходит плавно и медленно, когда подрастает много молодняка, а старые территории уже заняты.

В Витебской области медведи были всегда — там люди десятилетиями жили бок о бок с дикими животными и в леса меньше ходить не стали. Сейчас медведи медленно распространяются на Минскую. В Гомельской области они закрепились только в чернобыльской зоне, в Брестской встречаются единичные особи. В целом, не вся территория Беларуси является их местом обитания.

Важно понимать, что в нашей стране нормального изучения и учета медведя не было много лет. Денег на это государство не выделяло. Точные методы учета — очень трудоемкие и дорогостоящие, требуется оборудование и специалисты. У нас же как: встретил в лесу след — о, медведь, через 10 км второй след — о, второй медведь. А это след одного и того же зверя.

В 2024 году ученые из Березинского заповедника проверили данные в Городокском районе Витебщины — и выяснили, что численность медведей, приведенная лесопользователями, как минимум в два раза завышена.

Статистики о том, что конфликты беларусов с медведями участились, и вовсе нет, отмечает экспертка. Случаи нападений — единичны и всегда получают большой резонанс (так, в 2018-м нетрезвый беларус из деревни в Витебском районе пошел обниматься с медведем — и тот его оцарапал).

Если сталкиваются медведь и человек с ружьем — чаще всего звучит выстрел. Раньше Минприроды расследовало такие случаи с привлечением прокуратуры и суда, поскольку нередким было и браконьерство. Теперь охота официально разрешена.

В немалой степени этому поспособстовали и фейковые и неподтвержденные публикации о «мародерстве» и опасности медведей, говорит экспертка. Гостелеканалы как-то опубликовали сюжет с «медведем в Минске», но пользователи быстро выяснили, что в кадре Нижневартовск, были видны сопки.

Тем не менее таких новостей была целая лавина и определенное настроение они создали. Инесса Болотина не исключает, что немалую роль в этих перепостах сыграло охотничье лобби и страх людей, неподготовленных к встрече с дикой природой.

Минприроды РБ не раз публиковало памятки, как вести себя при возможной встрече с дикими животными. Но если популяция медведей продолжит расти и они начнут заходить в города, — что делать в этом случае, каковы рекомендации экологов?

— Охота, повторюсь, не решает вопросов безопасности. Если человек случайно выйдет на берлогу или схватит медвежонка, а мать на него нападет — никто ничего не сможет сделать.

И вообще паника — далеко не лучший советчик в принятии решений. Яркий пример тому — недавнее ЧП в Сенице, когда все закричали, что «ходит волк» и животное застрелили, не разбираясь. А это явно была собака, вероятно, у нее чесотка и потому хвост лысый.

Что делать, чтобы не распространять панику и экологично действовать в случае с медведем? Самое меньшее — не создавать приманки в виде свалок возле городов и ферм. Чем больше этих пищевых мусорников, тем больше вероятность, что медведь в поиске еды придет в пригород.

Есть механизм оперативного реагирования в ситуации конфликтов, скажем, когда копытные забредают в город и могут спровоцировать аварии. Но у нас в Беларуси нет квалифицированной службы, которая могла бы это сделать: быстро усыпить животное и перевезти его в безопасное место, или оказать помощь в реабилитационном центре, если животное ранено.

В нашей стране был единственный центр помощи диким животным «Сирин» (хотя до уровня медведей они все-таки не развились), и тот недавно объявил о закрытии. Сегодня в Беларуси вообще нет специальных мест для реабилитации диких животных. Нет подготовленных профессионалов, нет оборудования.

Насколько я знаю, проблемы даже с эффективными средствами для усыпления животных — чтобы не заморачиваться с их сертификацией и хранением, их просто запретили и не завозят в Беларусь.

Нужно создавать такие центры, нужна масштабная просветительская работа, чтобы решать проблему комплексно и на уровне государства.