Карбалевич: «Карать и миловать – в этом и состоит сладость власти»

Жаловать своих холопов мы вольны и казнить их вольны же.

Иван Грозный

– 6 сентября Александр Лукашенко провел совещание, на котором обсуждались вопросы амнистии и закон о лишении гражданства лидеров оппозиции, эмигрировавших за рубеж. Второй вопрос не вызывает удивления. Борьба против оппозиции принимает новые, все более изощренные формы, — пишет Валерий Карбалевич. — Это продолжение прежнего, набравшего скорость и собственную динамику политического тренда.

А вот вопрос об амнистии вызывает недоуменные вопросы. В рамках существующего политического режима это ломка тренда и сбой программы. Неужели Лукашенко решил проявить гуманизм? Как-то на него это мало похоже. К тому же все другие действия властей совсем не свидетельствуют о начале политики либерализации.

Тогда что же означает объявленная амнистия ко «Дню народного единства» 17 сентября, которая будет распространяться и на политзаключенных?

Прежде всего, надо подождать и посмотреть, что получится на практике.

Напомню, в прошлом году тоже властями была развернута подобного рада кампания. Амнистия ожидалась на День Независимости 3 июля и на «День народного единства» 17 сентября. В колониях и тюрьмах политзаключенных активно склоняли писать прошения о помиловании на адрес Лукашенко. Перешедший на сторону властей бывший активист оппозиции Юрий Воскресенский много раз рассказывал, какие энергичные усилия он предпринимает, чтобы освободить несчастных из-за решетки, сколько заявлений он собрал от желающих выйти на свободу.

Однако вся эта большая кампания закончилась большим пшиком. Амнистировали только 13 (!) человек.

Нельзя исключать, что и ныне все разговоры об амнистии закончатся чем-то подобным.

Однако, тем не менее, интересен сам факт того, что на фоне продолжающихся репрессий Лукашенко завел разговор об амнистии. С чем это может быть связано? Уже высказано много разных версий.

Самая популярная гипотеза состоит в том, что Лукашенко хочет разморозить отношения с Западом, ибо западные санкции очень болезненны.

Если бы действительно официальный Минск решил искать взаимопонимание с ЕС и США, то сигналы в их адрес не должны бы быть такими противоречивыми. Тогда следовало прекратить репрессии, отменить репрессивное законодательство, приостановить оголтелую антизападную пропаганду. И уж, конечно, не устраивать демонстративной провокации в отношении временной поверенной в делах ЕС в Беларуси Эвелины Шульц, которая была задержана милицией. Нападение на европейских дипломатов как-то плохо соотносится с намерением разморозить отношения с Европой.

Другая версия состоит в том, что амнистия ориентирована на решение внутренних проблем. Дескать, Лукашенко озаботился расколом в обществе, репрессии бьют по экономике, стимулируют миграцию наиболее квалифицированной рабочей силы.

Но если бы Лукашенко это заботило, то не было бы двухгодичного террора, репрессии давно бы прекратились (протестов же нет) и начались бы системные действия по либерализации в стране. Однако ничего подобного не происходит.

Некоторые утверждают, что объявленная амнистия – это якобы сигнал силовым структурам притормозить с репрессиями.

Но, во-первых, хочу напомнить, что Лукашенко в ходе совещания 19 апреля был очень недоволен масштабами репрессий и обвинил силовиков в самоуспокоенности и чуть ли не саботаже, потребовал усилить репрессивное давление на общество.

Во-вторых, в режимах, подобных тому, что функционирует в Беларуси, приостановить репрессии можно гораздо более простым и понятным способом. Амнистия – довольно экзотическое средство для решения этой задачи.

На наш взгляд, смысл объявленной амнистии надо искать в другой плоскости.

Это демонстрация психологической победы над протестами.

Лукашенко прежде по поводу прощения своих оппонентов говорил, дескать, пусть на коленях приползут, покаются. На совещании 6 сентября он заявил:

«Если эти люди раскаялись, встали на путь исправления, полностью загладили свою вину, к ним можно проявить снисхождение».

По его представлениям, политзаключенные, написавшие прошение о помиловании, это морально сломленные люди. И над головой поверженного врага можно проявить, говоря словами Александра Пушкина, «милость к падшим». Карать и миловать. – в этом и состоит сладость власти.