«Теневой премьер» Головченко и генерал Тертель в роли дипломата. Все смешалось в вертикали Лукашенко

За почти 30 лет после разгрома парламентаризма в Беларуси и установления авторитаризма Александр Лукашенко неоднократно козырял тем, что выстроил собственную властную вертикаль. Она преподносилась как наиболее эффективная система управления, где каждый якобы знает, за что отвечать и кому отчитываться. Без западного «бардака» и «разгуляя».

Дорвавшись до назначения управленцев даже на низовом уровне, правитель мог тешить себя контролем над каждым районом страны. Спустя же десятилетия госСМИ доносят, что он требует «от местной вертикали выполнить элементарное». В данном случае — остановить падеж скота.

«Мужики» — новоназначенные председатели нескольких райисполкомов, к которым Лукашенко так обращался 20 ноября, — внемлют молча.

Подобные сцены повторяются с некоторыми вариациями раз за разом. Позднеавторитарная система не может предложить ничего нового. Вместе с тем в последнее время она все чаще демонстрирует, что у ее архитектора нет доверия к исполнителям. И порой все сложнее понять, кто за что в ней вообще ответственен и какие имеет полномочия.

Что дозволено главе Нацбанка

— Сейчас правительство и Нацбанк — это одно целое. Там нет Каллаура больше, там сидит Головченко, который делает то, что нужно Лукашенко и правительству, — высказался на днях глава Народного антикризисного управления Павел Латушко.

Реплика появилась в контексте растущей склонности финансового регулятора стимулировать экономику дешевыми деньгами и потенциально растущей эмиссии. Включить печатный станок, как раньше, Лукашенко от Нацбанка прямо не требует, но то и дело высказывается за большее вовлечение банковской системы в дела реального сектора.

И все бы ничего, но бывший премьер Роман Головченко, действительно, из прежнего кресла будто бы и не пересел окончательно. Еще в день его назначения в Нацбанк в марте Лукашенко высказал пожелание, чтобы тот вместе с новым премьером Александром Турчиным «поставили с ног на голову некоторые вопросы <…> экономики, которые касаются ее финансирования».

И дальше все пошло именно в этом направлении. В сентябре, принимая с докладом Турчина, Лукашенко заявил, что по его пожеланию Головченко создаст и возглавит в Нацбанке группу по анализу экономики. Попросив не ревновать, пояснил, что «бывших [премьер-министров] не бывает». Туда же присовокупил необходимость помогать Комитету госконтроля.

Позднее оказалось, что контролировать Нацбанк дополнительно ничего не будет. Только заступит одной ногой на традиционную делянку правительства, Минэкономики и НИИ при нем — будет проверять проекты прогнозных документов на пятилетку и вносить изменения.

Вот 18 сентября устами министра экономики Юрия Чеботаря правительство докладывает, что «определило пять приоритетов» в проекте программы до 2030 года — цифр приводится крайне мало.

В конце октября Головченко отчитывается, что неназванные члены его группы «поработали в министерствах и правительстве» (!). И говорит, что приоритетов в документе уже восемь, в него добавлены цифровые индикаторы (изначально разработчики, выходит, о них забыли?). В общем, наполнили содержанием — люди, в чьи должностные обязанности подготовка проекта не входит.

Турчин все это время не то чтобы отмалчивается. В октябре сначала докладывает Лукашенко о проекте прогноза на 2026 год (3 ноября утвержден его указом; ВВП, в частности, должен вырасти на 2,8%), затем собирает оргкомитет Всебелорусского народного собрания, которое документы на пятилетку теперь единогласно утверждает. Комментируя проекты, упоминает «непростые внешние условия и вызовы», санкции. Но не суть предложений правительства, не цифры и приоритеты. Содержание попросту не раскрывается.

10 ноября на тематическом совещании у Лукашенко выясняется, что проектов программы социально-экономического развития… два. ГосСМИ рапортуют «об отсутствии консенсуса» между рабочей группой и правительством.

То есть Нацбанк, надо полагать, не просто предложил корректировки, но дал свою версию документа — ранее об этом речи в публичном поле не шло. И теперь правитель жалуется, что у него «на столе два варианта».

Совмин, дескать, учел предложения Нацбанка — «только форма другая», а тот «готов сближаться с правительством только на базе своей версии документа».

— Все-таки желательно иметь единую программу, — говорит Лукашенко и слушает доклады не Турчина и Головченко, а главы КГК и своей администрации.

Об итогах совещания докладывает ее руководитель Дмитрий Крутой. Говорит, все «согласовали в части ключевых показателей». И не называет их.

Была ли подготовка Нацбанком «своей» программы инициативой Головченко или такое поручение давалось ему изначально — не суть важно. В прежние годы «параллельным правительством» журналисты и аналитики иногда называли как раз администрацию президента — из-за силы влияния на кадровую политику и нормотворчество.

Сейчас правитель показательно дает Головченко, бывшему силовику, дипломату и оружейнику, порулить и денежно-кредитной, и общеэкономической политикой. В банковской системе тот, кстати, тоже прежде никогда не работал.

В истории беларуского Нацбанка было всякое. И ставший мемом рефрен «девальвации не будет» от героя Беларуси и брестских строек Петра Прокоповича (обвал рубля тут же случался).

Но был и десятилетний период, если не сказать эпоха, Павла Каллаура — профессионального финансиста. При нем курс рубля наконец устаканился, НБ заметно прибавил в авторитете, старался быть более открытой для медиа и общественности структурой. Да и вообще, выглядел профессионально и гораздо более независимо от других институций, чем раньше.

Теперь, надо полагать, приоритеты другие. Станет ли Головченко неким серым кардиналом Лукашенко в экономике или неформальным вторым премьером — судить рано. Но рвение явно есть.

Председатель КГБ стал главным американистом?

Внешнюю политику воплощает Министерство иностранных дел, это и школьник знает. Однако если изучить официальные донесения о встречах по направлениям ЕС и особенно США, с учетом теперь уже не редких визитов в белорусскую столицу представителей Вашингтона, можно сделать вывод, что здесь в первых рядах не МИД, а силовики, в частности КГБ.

Его глава Иван Тертель теперь у Минска главный американист. Именно он дает комментарии о развитии отношений со Штатами. Когда Лукашенко принимает представителей Трампа Джона Коула или Кита Келлога, Тертель участвует в этих встречах, а потом докладывает о «достигнутых результатах» и «снижении эскалации» (22 июня по следам визита Келлога).

Вторым активным участником переговоров с Вашингтоном является постпред Беларуси при ООН Валентин Рыбаков — по сути, единственный публичный дипломат здесь с минской стороны. Он тоже что-то потом говорит на камеру, но не так активно.

Почему вообще он? Только ли потому, что штаб-квартира ООН находится в Нью-Йорке, или потому, что 30 лет назад повышал квалификацию в институте при Госдепартаменте США (тогда такое было возможно), а 20 лет назад курировал направление Америки в МИД? Возможно. Но логично было бы увидеть рядом и министра. Однако его на встречи с людьми Трампа не зовут. 

В октябре глава КГБ вновь дважды высказывался по международной повестке с акцентом на нормализацию отношений с Вашингтоном. Переговоры «идут, есть положительные тенденции».

Глава МИД Максим Рыженков по-прежнему безмолвствовал.

14 октября Лукашенко созывает совещание «по вопросам глобальной международной обстановки и развитию беларуско-американских отношений». За столом — Тертель, госсекретарь Совбеза Александр Вольфович, генпрокурор Андрей Швед, премьер Турчин и уже упомянутый Крутой. Министра иностранных дел нет.

Участие спецслужб в процессе понятно, учитывая, что в его ходе выпускают из-за решетки оппонентов правящего режима. Да и активная инфильтрация кадровых сотрудников спецслужб в дипломатическую среду — секрет полишинеля. Но так прямо реальная иерархия ведомств в прежние годы не демонстрировалось.

Рыженков может посещать «дальнюю дугу» и подпевать Москве по поводу «денацификации Украины», оправдывая захватническую войну. Однако, когда идут переговоры с Западом (которых не было пять лет), он остается (или его оставляют) в тени.

Складывается впечатление, что на этом направлении главе МИД отведена роль пропагандиста. Он то и дело клеймит Литву и Польшу на госТВ — пока переговорами заняты другие.

9 ноября, например, Вильнюс был обвинен в «безудержном желании заработать политические очки» на миграционном кризисе (инициированном, напомним, Минском) и получить дополнительные средства ЕС. Ранее та же риторика использовалась применительно к Варшаве. С той только разницей, что Литва еще и свою промышленность якобы «развалила» — знаем, знаем.

19 ноября «актуальную ситуацию на беларуско-литовской границе в связи с ожидаемым открытием Литвой пунктов пропуска» Рыженков все же обсуждает — в окружении Вольфовича (и под его председательством), Тертеля, глав пограничного и таможенного комитетов.

Отчитывается по итогам Вольфович, с претензией: дескать, прочли о намерении Литвы открыть границу в СМИ, никаких официальных уведомлений не было. Потом, как выяснилось, уведомление поступило.

МИД ничего не приветствует, он привычно критикует Литву устами пресс-секретаря. Рыженков молчит.

Возможно, именно так стиль работы ведомства и видит определяющий официально внешнюю политику Лукашенко. В июне прошлого года, назначая Рыженкова, он требовал министерство «встряхнуть».

Язвительных комментариев министра с тех пор действительно стало больше. Некоторые таковы, что в устах предшественника Рыженкова Сергея Алейника их представить сложно.

За падеж скота все равно отвечать Крутому

Стоит отметить, что распределение полномочий между подчиненными Лукашенко никогда не отличалось прозрачностью. Та же глава Совета Республики Наталья Кочанова по его поручениям чего только не курирует. При этом, вообще-то, и не должна эти поручения от него получать — но в якобы независимость ветвей власти в Минске давно не играют.

Или тот же Виктор Шейман — едва ли не последний действующий столь давний соратник, причастный к исчезновению политических оппонентов в 90-е годы. Именуется «спецпредставителем президента».

Такой и должности в табеле как бы нет. А он и в Судан поедет алмазные дела решать, и с руководством непризнанной Абхазии контакты курирует, и в Латинскую Америку тихо слетает. Такой вот универсальный солдат для не самых чистых дел. В 2021 году у него и этой формальной должности не было, госСМИ докладывали о встрече Лукашенко с ним, не упоминая никаких титулов.

Нынешняя же разбалансировка «вертикали» только подчеркивает, что в позднеавторитарной системе с номинальными должностями не особо считаются. Куда важнее личная преданность вождю.

А он спросит с главы своей администрации разом и за саммит ОДКБ, и за контакты с управляемой военной хунтой Мьянмой, и за падеж скота, как это сделал 20 ноября.