Дневник войны, глава 14: «Во Львове снова взрывы. Страшно? Не очень. Уже привыкли»

Смотрю на отражение в зеркале и вижу перед собой совсем другого человека. Очень поменялся взгляд, глаза. Война изменила нас всех. После 24 февраля все мы теперь другие – по-другому дышим, видим, слышим, ощущаем, чувствуем и живем.

Кто-то замер и спрятался в свой внутренний панцирь, как в ракушку. Поставил жизнь на паузу и пытается все же сохранить себя такого, каким был до войны.

Кто-то живет надеждами в завтра. Наступит новый день, все изменится и обязательно будет лучше, чем вчера. Ждет хороших новостей.

Кто-то живет здесь и сейчас. Прошлого не вернуть, а о будущем думать еще рано. Есть работа – работают, можно запустить бизнес – запускают.

Кто-то уехал, попытавшись погрузить всю свою жизнь до войны в чемодан. Вы когда-нибудь пробовали сложить десятки лет своей жизни в чемодан? Это немыслимо сложно.

Дом увезти нельзя. Дом – это не материальный предмет. Это память, безопасность, уют, надежда, любовь. Это мамина тетрадь с рецептами, папина любимая чашка, мои любимые книги, страницы которых имеют запах моей жизни и любимой закладки – засушенной веточки ароматной лаванды.

Хотя чемодан теперь тоже довольно символичный предмет – как и керамический петух на стене разрушенного дома в Бородянке. Чемодан – это или прошлое, или будущее.

Для кого-то – это начало новой жизни. А для кого-то – все, что осталось от человека. Сколько чемоданов осталось в расстрелянных автомобилях Ирпеня, сгоревших подвалах Мариуполя, на окровавленном перроне Краматорска. Владелец чемодана бездыханно лежит, а он стоит, как надгробный памятник недавней жизни.

Во Львове снова взрывы. Страшно? Не очень. Уже привыкли. Порой, мне даже кажется, что эти звуки были всегда в моей жизни. Уже не помнишь, а как это может быть по-другому. Поменялось восприятие и оценка.

Недавно говорила с другом из Одессы.

– Как дела?

– Все, как обычно.

– Как здоровье?

– Да про здоровье уже как-то не думается. Руки-ноги целы – значит, здоров.

И «все, как обычно» – это сигналы тревоги, взрывы, мины на курортном пляже и комендантский час. Теперь такое «обычно» во всех городах Украины.

Мы перестали бояться за свою жизнь. И это страшно. Страшно, когда мужчина голыми руками убирает мину с автомобильной дороги в посадку у обочины. Страшно видеть людей, которые ходят взрывающимися и стреляющими улицами Харькова. Или когда медик остается с раненой женщиной под прицельным огнем, игнорируя укрытие.

Возможно, это потому, что мы очень любим свою страну и можем «душу й тіло положить за нашу свободу». Возможно, это потому, что мы просто устали бояться. Возможно, это потому, что когда нам очень-очень плохо, мы начинаем смеяться.

Взрывы во Львове не поменяли настроение людей. Взрыв прогремел, а жизнь продолжается. Воронку от снаряда закопают, станцию шиномонтажа отстроят. А вот погибших во Львове уже не вернуть. Как и не просчитать, куда может прилететь в следующий раз.

Львовяне готовятся к светлому празднику Пасхи, а те, кто выбрал сейчас Львов вторым домом, уезжать не собираются. На улице холод и снег. В храме свечи и пение. Пахнет тающим воском и свежими цветами. Здесь тепло и спокойно. Вот бы так и в душе.