Дракохруст: «Российские десантники могут высадиться и в Дроздах, им все равно где высаживаться, и Лукашенко это знает»

Юрий Дракохруст предположил четыре возможных варианта разрешения ситуации в Украине: победа одной или другой стороны, в некотором смысле «ничья», то есть компромиссный мир, и продолжение войны в обозримом будущем.

— Я думаю, в ближайшее время наиболее вероятен четвертый сценарий — затяжная война, — говорит аналитик в экспрес-комментарии «Салідарнасці». — Это будет продолжаться еще несколько недель, может, даже месяцев. Я прочел прогноз военного эксперта Егора Лебедка. Он тоже полагает, что это долгая история и что в ближайшее время ситуация не переломится в ту или иную сторону.

— Вы считаете, что для Беларуси вариант с затяжной войной в Украине является одним из наихудших. Почему?

— Каждый день продолжения войны повышает вероятность того, что Лукашенко отдаст приказ вступить в бой белорусской армии. В то, что военные откажутся этот приказ исполнять, я не верю. Кто-то, может, и не выполнит, кто-то, может, и уклонится. Но то, что вся армия разбежится или сдастся плен, маловероятно. Так могут поступить отдельные люди или подразделения.

Другое дело, что в целом армия может воевать плохо, без особого энтузиазма. А на примере этой войны мы видим, какую роль  играет боевой дух. Украинцы в значительной степени не проигрывают именно за счет своего боевого духа.

Но я, как и эксперт Андрей Поротников, считаю, что расчет на полное неповиновение армии немного наивен. Армии будет отдан приказ, даже если ей этот приказ не нравится, она его будет выполнять. Тем более, если гипотетически говорить о первом этапе, скорее всего, будут посланы контрактники, профессиональные военные, для которых это работа. Можно ее не любить, но все равно выполнять. 

Возвращаясь к теме боевого духа, можно привести последние  данные опроса Chatham House, который показывает, что поддержка участия белорусской армии в боях на Украине минимальная. Она составляет те самые 3%. Армия — это часть общества и на нее проецируются настроения в обществе. Из чего действительно следует, что особой охоты воевать у белорусских военных не будет. Но приказ выполнять они будут.

— Какие бы мы ни рассматривали сценарии, все они упираются в позицию Путина. Что-то может его заставить отказаться продолжать войну?

— Насколько я понимаю, на переговорах условия Москвы — это признание Украиной независимости ДНР и ЛНР и Крыма — российским. В эти условия никак не включены ни Херсонская область, которая уже занята российскими войсками, ни Харьков.

По крайней мере, пока Украина на эти условия не соглашается.

— А если бы согласилась, Путин бы остановился?

— Возможно. Не исключено, что и с остальной части территории тогда бы вывел войска. Я уже ссылался на опыт советско-финской войны. Тогда Москва совершенно четко показала задачу максимум, создав у себя марионеточное правительство. И это уже была претензия на всю Финляндию. Но потом, потеряв очень много солдат, порядка 200 тысяч только погибшими, плюс накаленная международная обстановка, когда могли вмешаться другие государства, Сталин прикинул ситуацию, вспомнил про правительство в Хельсинки, пригласил его в Москву и подписал с ним мирный договор. Советский Союз тогда получил 11% территории Финляндии, откуда потом уехало 400 тысяч человек.

Я не исключаю, что Путин, возможно, примерно из-за таких же факторов, не очень благоприятной ситуации на поле боя и плохой международной обстановки, удовлетворился вышеперечисленными условиями. Но утверждать я, конечно, не могу.

— Давайте вернемся к перспективам Беларуси в случае различных вариантов развития ситуации. Все-таки что будет с нами?

— Я думаю, что для Беларуси хороших вариантов мало. Какие-то возможности открываются в случае, если эта война приведет к  большим политическим изменениям в России. Это сценарий русско-японской войны. Произошло такое условное поражение России, в том смысле, что ни Петербург, ни Москву никто не брал. Тем не менее, своих целей Россия тогда не достигла, что и привело к революции внутри страны.

Серьезные потрясения и изменения в России могут затронуть и Беларусь, причем как позитивно, так и негативно.

Во всех остальных случаях — при поражении Украины, затяжной войне и даже компромиссном мире — Беларусь может потерять суверенитет, по крайней мере, он будет ограничен в военном отношении.

Думаю, российские войска никуда не уйдут даже после войны, даже если Беларусь не будет участвовать в боевых действиях.

И это не обязательно будет означать полную утрату суверенитета, будет ситуация, напоминающая Армению и Таджикистан, где стоят российские войска.

Не исключен и еще худший сценарий, например, такой, как планируется с Харьковом. Возможно, это будет сделано красиво, с референдумом, без каких-либо боевых действий.

Если вспомнить речи Путина, то он долго всех убеждал, что русские и украинцы — это один народ, при этом белорусы для него подразумеваются «русскими» по умолчанию. Вероятность увеличения зависимости от России, вплоть до присоединения, большая.   

В случае ухода Путина, думаю, его преемнику, который с большой долей вероятности будет продолжать его курс, станет не до Лукашенко. Осуществлять здесь какие-то большие проекты не будет ни времени, ни желания.

— Это будет означать, что у нас все останется так же, как последние полтора года?

— Скорее всего, да. Ситуацию в Беларуси может изменить переворот в России или переворот в самой Беларуси. Я уже говорил, что есть сценарий, которого очень боится Лукашенко, и который его сдерживает от того, чтобы посылать войска в Украину.

Смену власти в Беларуси могут устроить россияне. Я думаю, Лукашенко могут этим угрожать. И если его доломают и пошлют войска, замазав Беларусь в крови, станет очевидным, что хитрый и капризный Лукашенко больше вообще не нужен. Вместо него Кремлю куда более интересен какой-нибудь условный Вольфович во главе Беларуси.

В общем, российские десантники могут высадиться и в Дроздах, им все равно где высаживаться. И, думаю, что Лукашенко понимает: такой сценарий очень вероятный.

Кстати, в том же опросе Chatham House все в основном обращали внимание на отношение белорусов к ситуации в Украине. А на меня, например, произвели впечатление данные, которые показывают, как эта ситуация разрывает традиционный белорусский пророссийский мейнстрим.

Там задавали два вопроса: выступаете ли вы за тесные отношения с Россией и хотите ли вы вступления Беларуси в РФ. На первый вопрос – «нет, не хотим вообще никаких тесных отношений с Россией» – ответили 24%.

На второй – о своем желании присоединиться к России – заявили 20% опрошенных, что в 3-5 раз больше, чем было раньше.

Думаю, что и среди людей в погонах растет процент тех, кто хотел бы, чтобы мы с Россией были не просто друзьями, а чтобы считались «русскими людьми». Эти люди вполне могут уже сейчас считать своим президентом Путина, а Лукашенко, судя по его нынешнему положению, — слабаком. И он, думаю, прекрасно понимает эти настроения, которые его не радуют, потому что ставят под угрозу его личную власть.