«Это не колбасный цех. Это ядерный объект. То, что российская армия здесь устраивает, – это ядерный терроризм»

Корреспондентке ВВС Украина удалось пообщаться с одним из инженеров, работающих на Запорожской АЭС. Тот говорит о регулярных обстрелах объектов станции именно с российской стороны. По его словам, стреляют, в частности, с одной из промышленных площадок ЗАЭС, ранее использовавшихся для размещения парогенераторов. Он также подтверждает минирование машинных залов ядерных реакторов.

На станции ощущается острая нехватка персонала. А те сотрудники, что продолжают ходить на работу, страшно устали, подавлены и напуганы.

Имя и должность собеседника ВВС не раскрываются из соображений безопасности. Однако сделанные инженером заявления представляют общественно значимую информацию и подтверждаются свидетельствами других сотрудников Запорожской АЭС, с которыми журналистам удалось пообщаться ранее.

– Насколько опасна ситуация на ЗАЭС сейчас? Где размещается российская армия? Вмешивается ли она в работу украинского персонала станции?

– Во-первых, на ЗАЭС находится огромное количество военной техники РФ. Большую часть инженерных машин, «Уралов» и другого транспорта они загнали под переходные галереи, по которым персонал идет из спецкорпусов в энергоблоки. В повседневной жизни эти галереи носят название «эстакады».

Чем глубже на территорию станции, тем более интересные объекты можно найти под эстакадой. У второго спецкорпуса иногда стоят БМ «Град» с полностью загруженным боекомплектом.

На территории станции есть площадка, где хранятся тяжелые металлические конструкции, такие как свежие парогенераторы. Так вот, на нем сейчас расположены российские артиллерийские установки, которые обстреливают ЗАЭС, имитируя «прилеты» из Никополя.

Я лично видел обстрел с этой площадки, видел выход оттуда и куда прилетело. С момента «выхода» до момента «прилета» прошло не больше трех секунд. Каждый из сотрудников ЗАЭС это видел и слышал. И знает, откуда летит и куда.

– Насколько эти обстрелы угрожают радиационной безопасности, реакторам и другим критическим объектам?

– Не угрожают. Представители Росатома два месяца просили нас провести им экскурсии по ЗАЭС. Они очень интересовались, а как у нас то или иное устроено. Говорили что-то об обмене опытом. Потом требовали карты ЗАЭС, даже ландшафтные. А затем начались обстрелы. Они знают, куда стрелять, чтобы было «больно», но «не смертельно».

Они как вертухаи в СИЗО или сотрудники ФСБ бьют так, чтобы синяков не было, но ты запомнил навсегда.

Приведу пример последних обстрелов. Разбили азотно-кислородную станцию. С одной стороны, избавиться от такого объекта - это катастрофа для станции. С другой стороны, этот объект не очень сильно влияет на корректную работу энергоблоков.

Но, самое главное, что российские военные разбивают линии электропередач, связывающие нас с энергосистемой Украины, прикрываясь тем, что «это якобы делает ВСУ».

– Какова цель этих обстрелов электропередач?

– Последствия таких обстрелов не слишком критичны для Украины в целом. Но роковые для ЗАЭС.

Атомная электростация не может работать в никуда. Она должна куда-нибудь отдавать электроэнергию. Если вдруг все потребители исчезают - станция «захлебывается», энергоблоки аварийно отключаются, и начинается так называемый «блекаут».

Это означает, что ни один энергоблок не выдает мощность «наружу». Может показаться, что это ничего страшного, но есть одно «но». Энергоблоку нужно электричество, чтобы работали насосы, охлаждающие ядерное топливо в реакторе или бассейне выдержки. Это очень долгий процесс.

– То есть реакторы перегреются – и это гарантированная катастрофа?

– Без этого охлаждения будет страшная ядерная катастрофа. Нам нужно, чтобы хотя бы один энергоблок работал на любую энергосистему. Во-первых, это даст нам шанс когда-нибудь пустить другие энергоблоки. Во-вторых, это необходимо для предупреждения ядерной катастрофы.

Они это знают. И что они делают? Они ломают высоковольтные линии, связывающие ЗАЭС с энергосистемой Украины. И в то же время говорят нам: «Если «неонацисты» из ВСУ сломают вам последнюю линию, мы готовы предоставить вам помощь».

В чем будет состоять их «помощь»? Они дадут нам план «соединения» ЗАЭС с энергосистемой РФ через линию ЗАЭС-Мелитополь-Джанкой.

Если мы вдруг «сядем на 0», то есть случится «блэкаут», нам нужно будет любое питание со «стороны», чтобы питать насосы для охлаждения ядерного топлива.

То есть россияне специально устраивают нам «блекаут», чтобы потом нам «помочь». Именно сейчас это очень близко. Может, завтра, может, послезавтра они разобьют последнюю линию.

Такое впечатление, что они делают это, чтобы мы все уехали.

– Можно еще раз уточнить – если система охлаждения реакторов остановится и питания для насосов не будет, каким может быть масштаб катастрофы на ЗАЭС?

– Опять же, наиболее вероятный сценарий на ЗАЭС – это перебивание всех линий подачи напряжения от ЗАЭС. Если станция не может выдать мощность – она останавливается. Но мы не можем просто выключить станцию. Требуется очень много энергии, чтобы питать насосы для охлаждения реактора. Это первый сценарий.

Второй сценарий: они могут взорвать машинный зал на работающем энергоблоке. Технически мы полностью готовы к этой нештатной ситуации. Мы знаем, что делать, у нас есть средства для ее ликвидации.

Но мы очень сильно устали. Люди истощены и испуганы.

Ядерное топливо – всегда горячее. Даже если оно отработано, в нем есть распадающиеся элементы, и поэтому всегда есть энерговыделение.

Если не уводить тепло от ядерного топлива, оно перегревается. Когда топливо перегревается, оно расширяется, как и любой материал при нагревании. ТВЭЛы, в которых оно размещено, трескаются. В воду и атмосферу выходит достаточно много радиоактивных газов. Это тот же радиоактивный йод.

Кроме газов, в воду попадают остатки отработанного топлива и куча радиоактивных изотопов разных металлов с очень долгим периодом полураспада.

На Чернобыль это не походило бы. Это ближе к тому, что произошло на Фукусиме.

Помощи от мира в этой ситуации нет. Каждый год к нам приезжают миссии МАГАТЭ и других международных организаций по атомной энергетике. Но когда случилось такое, они все стоят в стороне. Максимум, что мы слышим, – это слова о «глубокой обеспокоенности».

– В чем именно может быть сходство с аварией на Фукусиме?

– На Фукусиме случилась катастрофа, потому что землетрясение и цунами остановили возможность реактора охлаждаться. В результате произошел паровой взрыв в активной зоне, был разрушен конфайнмент, то есть герметичная зона реактора. Радиоактивные вещества попали наружу.

Этот сценарий может повториться на ЗАЭС: но причины – это не природная беда. Это обстрелы российской армии.

Мы провели ряд модернизаций, чтобы не допустить сценарий Фукусимы на ЗАЭС. Половина из этих систем безопасности приводится в действие благодаря персоналу. А он сегодня вынужден бежать из Энергодара, потому что на первом месте – собственная реальная безопасность. Люди – под постоянными обстрелами. И вот это может сыграть роковую роль.

Это не колбасный цех. Это ядерный объект. То, что российская армия здесь устраивает, – это ядерный терроризм. То, в каком состоянии здесь персонал, – за пределами допустимого. И количество эвакуируемых людей очень велико.

Сейчас у нас работает примерно одна десятая часть от того количества персонала, которое должно быть. За последние несколько недель, когда начались обстрелы, уехала почти половина коллектива.

Пересменки у нас сейчас происходят под обстрелами. На проходной станции – шмон и издевательство. Но работаем дальше.

– «Энергоатом» сообщал о прилетах возле хранилища отработанного топлива, возле промплощадки реактора. Насколько опасен обстрел таких объектов? Выдерживают ли они взрывные волны?

– Обстрел таких объектов – это ядерный терроризм. Это неслыханно. Это может привести как минимум к локальной аварии, если будет загрязнена только территория промплощадки ЗАЭС. Максимум – это может завершиться коммунальной аварией в Энергодаре. Чернобыля не будет, но приятного тоже ничего не будет.

Любая ядерная авария – это плохо. Неважно, что будет загрязнено и в каких масштабах. Сам факт такого инцидента – это катастрофа.

– Находятся ли представители Росатома на станции сейчас?

– Да, они всегда знают, когда будет обстрел. Они всегда первыми эвакуируются из промплощадки, если становится горячо.

Персонал Росатома во время обстрелов сидит в хранилищах, а вот некоторые российские военные, когда, как они говорят, ВСУ «обстреливают» станцию, спокойно гуляют по территории, зная, что стреляют они.

Именно представители Росатома говорят своим военным, куда стрелять, чтобы не было «больно», но громко. Они же в течение двух-трех месяцев ходили «с экскурсиями» для «обмена опытом».

На самом деле, они изучают нашу структуру, нашу станцию, чтобы перевести ее на свои законы.

– А россияне сейчас общаются с персоналом станции? Если да, что говорят? И правда ли, что похищают, допрашивают по очереди сотрудников?

– Россияне не общаются с персоналом станции, потому что персонал станции с ними не общается.

С первого дня оккупации исчезает наш персонал. Людей похищают по определенному алгоритму. Сначала – общественных активистов Энергодара. Далее – участников АТО и их родственников. Далее – всех, кто идентифицирует себя как украинец.

Российские оккупанты забирали тех, кто стоял в авангарде защиты города. Энергодаровцы проводили акции на блокпосте на въезде в город против российской армии и оккупации города. Те, кто был в первых рядах, сразу оказались в подвале. Под пыткой сдали других – и так по цепочке.

– Что-то известно о судьбе похищенных и пропавших людей?

– Они пытают их насмерть. Приведу пример. Недавно российские военные заявили, что в брызгальных бассейнах ЗАЭС (бассейны для охлаждения воды – Прим.) расположено заброшенное оружие. Они хотели заставить нашего штатного аквалангиста из гидроцеха нырять в брызгальные бассейны и искать оружие. Он отказался. Его забили до смерти.

Люди, имевшие «короткие разговоры» с оккупантами, по возвращении просто молчат и не отвечают ни на какие вопросы.

– Можете описать условия, в которых сейчас ежедневно работает коллектив станции?

– Коллектив подавлен. Мы живем в оккупации без нормальной связи, без магазинов, банкоматов, цивилизации. Покупаем еду из багажников машин на рынках. Люди испытывают постоянный страх.

Мы ходим мимо российских военных каждый день. Если к нам нет претензий, они нас не трогают.

Раньше к женщинам на досмотре при пересечении КПП ЗАЭС относились более лояльно, а сейчас их утренний досмотр и проверка на КПП – ежедневное испытание.

Но наши женщины самые смелые в мире. В начале мая произошел такой случай. Наши девушки шли после смены, и работники Росатома решили за ними поухаживать. Те очень резко ответили. После этого последовал масштабный шмон. И мы получили письма, как можно, а как не стоит общаться с россиянами.

– Обеспечены ли вы продуктами? Каковы цены в Энергодаре на самое необходимое?

– Я объясню на примерах. Килограмм колбасы производства АРК Крым здесь стоит 500 гривен. 600 гривен стоит то, что они называют «сыром». Это творожный продукт. Продающиеся соки – это «Юпи». А стоят они 40 гривен за детскую коробку с трубочкой.

Никто не покупает российские продукты. Мы переплачиваем две-три цены за украинские продукты, потому что российские невозможно есть.

– Получает ли коллектив ЗАЭС зарплату?

– Нам платит Энергоатом на наши банковские карты. Но российские оккупанты отрезали нас от использования электронных денег. Все терминалы по городу отключены, везде принимают только наличные деньги. А снять наличные с карты можно только за процент у дельцов.

10% – нормальная такса. То есть я сбрасываю 1100 гривен на карточку, а мне отдают 1000 наличными.