Олег Гарбуз: «Россия не имеет права существовать в нынешнем виде. И она уже на шаг ближе к краху»

— Олег, 15 лет назад вы купили в кредит новенький «Форд Мондео», проехали полтора десятка километров и оставили машину у обочины в Зеленом Луге. В тот день был потоп, и случился гидроудар. За замену двигателя выставили 8 тысяч долларов. Тогда казалось, что ничего более драматичного в жизни случиться не может...

— Это всего лишь деньги на самом деле. И, как сегодня видим, та ситуация была вовсе не драматичная. Я ее прошел и забыл.

Тот «Форд», кстати, и сегодня со мной, в Варшаве. Мне его тогда починили дешевле. Правда, в Варшаве я сейчас на машине не езжу, купил себе проездной и гоняю.

На самом деле, если бы хотел, давно бы уже жил в Польше. Но я бы не рассматривал варианты переезда из Беларуси, если бы не такое предельное давление власти.

Я приехал в Варшаву в конце 2021-го, понимая, что будет только хуже. Испугавшийся Лука — очень мстительный и мелкий человек, который не отпустит ситуацию и будет всем доказывать, что его дубинки самые лучшие. Так и получилось.

Я доволен своим решением эмигрировать. Самое главное, что я свободен, говорю, что хочу, поступаю как хочу, не должен скрывать свои взгляды, спокойно хожу, не опасаясь, что в любой момент за мной придут.

То, что периодически заканчиваются деньги — не причина возвращаться в тюрьму. Надо просто работать.

Как и многие коллеги, рассматриваю разные варианты подработок. Некоторые купили машины, таксуют. Если брать авто в аренду, нужно платить порядка 200 долларов в неделю, а неплохую подержанную машинку можно купить за 6-7 тысяч долларов и спокойно отбить ее стоимость за полгода. Точно не вижу в этом никакой трагедии.

«Арендовать сцену Драматического театра в Варшаве стоит 4 тысячи евро в день»

— Я вот в начале года поснимался в кино, но деньги заканчиваются, и надо шевелиться, искать подработку. Пока руки-ноги-голова на месте, можно что-то придумать.

Хотя периодически всех бросает в депрессию, я вижу это по коллегам и своему опыту. Порой накатывает ощущение бессилия, отчаяния, а потом что-то все равно появляется.

У меня было подобное два года назад, когда думал идти работать на стройку. И ничего страшного в этом нет.

На самом деле мои точечные финансовые проблемы может решить одно кино. С другой стороны, тогда успокаиваешься, замедляется развитие. Живешь себе спокойно пока не съешь запасы и не закончатся деньги.

— Слишком расслабляетесь?

— Мы в любом случае не расслабляемся, у нас же есть и свои Купаловские дела. Стараемся не развалиться, держаться друг дружки, чтобы в репертуаре появлялись новые названия.

Сейчас думаем, как бы это играть то, что мы уже наработали. Спектаклей уже немало: «Дзяды», с которых мы начали, есть два Бахаревича, был «Сфагнум», «Комедия Юдифи». Многое упирается в площадку, за аренду которой нужно платить немалые деньги.

Институциональной поддержки у Купаловцев нет. Порой нам выделяют какие-то средства на постановку, ставим спектакль, а отыгрывать его уже не за что.

Тот же «Зекамерон» мы уже пытаемся играть на самоокупаемости. Ведем переговоры с одной компанией, чтобы сыграть уже наработанный репертуар с большим количеством занятых артистов.

Было бы здорово, если бы нам помогли гасить аренду на партнерской основе. Арендовать большую сцену Teatra Dramatyczny во Дворце культуры и науки в Варшаве стоит 4 тысячи евро в день.

— Не раз слышала, что, мол, Купаловцы уволились вслед за Латушко, поддержали его, а почему он не поможет своим, договорившись с чиновниками про выделение помещения?

— Он пытался помочь. Мы сходили в Бюро культуры Варшавы, искали помещение, но в итоге все заглохло. Если бы было волевое решение весомого польского чиновника, но пока его нет.

Сегодня беларусы далеко не в первых рядах польской повестки. Если бы мы это успели в 2020-2021, то, скорее всего, уже имели бы помещение. Но мы же увольнялись не для того, чтобы сразу переехать в Польшу и заняться техническими вопросами.

Сразу после увольнения Купаловцы хотели наладить свою жизнь в Беларуси. Поэтому многие переехали только в конце 2021-начале 2022, когда уже был очевиден запрет на профессию плюс дальнейшие репрессии за неповиновение.

«Если бы не ездил в Польшу каждый месяц — я бы сошел с ума»

— Какой был самый тяжелый период эмиграции?

— У меня его не было. Я чуть ли не каждый месяц езжу в Польшу с 2008-го, работал на «Белсате», занимался дубляжом фильмов. Успел здесь еще и в театре поиграть на польском языке, иногда жил по месяцу. И за эти 15 лет пока я сюда ездил Польша стала привычной.

У меня не было ощущения, что переехал в другую страну. Получилась такая мягкая эмиграция.

— Раз вы работали на «Белсате», риски, оставаясь в Беларуси, у вас были серьезные.

— Да нет, знаете, меня и КГБ вызывал, еще в 2010-м. Случился забавный момент, я уже работал на «Белсате», и мы с Купаловцами снялись в промороликах для телеканала. Наш КГБ об этом прознал и мне назначили встречу в кафе. Гэбисты, правда, тогда были другие.

Мы встретились, и человек меня спросил: «Олег, как так случилось, что вы работаете на «Белсат»?» На что я честно ответил: «Не поверите — просто повезло». И искренне объяснил, что наша работа заключается не только в театре или кино, но и в других проектах. На том и разошлись.

Если бы не ездил в Польшу каждый месяц — я бы сошел с ума. Я приезжал и каждый раз выдыхал.

— Что тогда разрывало сильнее всего?

— У меня с самого начала была четкая позиция относительно так называемого президента Беларуси. Я очень огорчился сразу же, как только его избрали, еще в 1994-м. Тогда же понял, что это неприятно и, скорее всего, надолго. Внутри сразу опустились руки.

По сути, я ненавидел его всегда: не мог ни видеть, ни слышать. И поездками в Польшу я его для себя будто бы минимизировал, развернув свою жизнь в удобное мне русло.

Что касается самого тяжелого в эмиграции — жаль, что у нас у всех не железные нервы. Такие моменты исключают комфорт и гармонию с собой. Бывает, когда совсем уже непонятно, как жить и что делать. Если рядом сыпятся твои друзья и коллеги — начинаешь сыпаться вслед за ними, потому что иногда тоже не вывозишь...

Когда заканчивались деньги, я начинал переживать, а потом подумал: «Чего переживать? Что-нибудь да найду!» Наше актерское существование — лотерея, но, к счастью, в ней многое зависит и от тебя.

Я озвучиваю аудиокниги. Сейчас вот начали озвучивать Библию на беларусскай мове в переводе Антония Бокуна. В прошлом году работал режиссером компьютерной игры.

«Моя искренняя мечта — чтобы Российская империя развалилась»

— На ваш взгляд, в эмиграции проще одному или с партнером?

— Вижу, как рушатся крепкие пары, но в тоже время если есть человек, которого можно обнять — это счастье. В моем случае это мой младший ребенок, сыну 13, он живет со мной.

Я очень хотел, чтобы он сюда эвакуировался, потому что не мог допустить, чтобы сын телепался в том барахле. Но не переживайте, его мама живет неподалеку и в свободном доступе для ребенка.

— Слышала вопросы от некоторых девочек: «Олег Гарбуз — завидный жених?»

— Да ну, какой Олег Гарбуз завидный жених... У Олега Гарбуза никогда ничего не было.

Люди приезжали из соседних городов и получали квартиры от Купаловского театра. Олег Гарбуз — нет, потому что минчанин и всегда были свои 9 квадратов, которые не позволяли ни стать в очередь на квартиру, ни съехать от родителей. Поэтому всю жизнь жил на съемных.

Единственное, что у меня было — автомобиль, и то, как вы уже посчитали, ему уже 15 лет. Так что какой там жених — седой уже человек. Пора уже в сторону Господа стопы свои поворачивать...

Целенаправленно чего-то мне уж точно не нужно. Отношения сейчас точно не на первом месте.

— Провожая 2023-й вы говорили, что в 2024-м мы увидим свет в конце тоннеля. Что сегодня думаете о том прогнозе?

— Украина меня сейчас вдохновила, ну прям молодцы! То, что они сделали в Курске — это отлично. В этой ситуации абсолютно ясно кто жертва, кто агрессор. И когда жертва кусает так, что ставит под сомнение мощь агрессора — это вдохновляет.

Моя искренняя мечта — чтобы Российская империя развалилась. Я вижу, что Россия на шаг ближе к краху, а она всегда была тюрьмой народов.

Я чувствовал это и раньше, но сейчас абсолютно отчетливо осознаю: Россия не должна, не имеет права существовать в том виде, в котором она сейчас существует. По моему мнению, она должна быть развалена. И в этом случае мы станем свободными, как нация и как народ.

— Почему?

— Потому что им будет не до нас. Если все от них разбегутся и каждый займется собой...

Хотя, конечно, XXI век показал, что по сути ничего не изменилось со времен Средневековья: кто сильнее — тот и прав. Не знаю, что случится с этими российскими территориями, мне все равно. Главное, чтобы от нас отколупались.

А мы такие люди, которые в состоянии подружиться с соседями и жить с ними в мире. Мы к этому, так скажем, генетически привычные.

— Вы описали, что ваш прогноз сбывается в отношении Украины. А что про Беларусь?

— Ну конечно мы все ждем, когда два старичка [умрут]. Понятно, не ими все ограничивается, но допускаю окно возможностей, как было уже не раз. Не хочется чужими руками жар загребать, но мы в данный момент мало на что можем влиять.

Единственное, что я могу сделать, чтобы реально иметь возможность влиять на ситуацию — если в Польше сформируют воинское подразделение, постараюсь быть максимально полезным и, может, даже пойду служить. Возможно, и для многих беларусов это станет выходом.

Надоело слушать, что «вы, беларусы, умеете только ныть и клянчить». Не хочется таким выглядеть ни в глазах соседа, ни в своих собственных. Поэтому прокручиваю разные варианты.     

— А вы в армии служили?

— Нет, я не хотел там служить и не служил. Не хотелось отдавать кому-то годы своей жизни, по сути их выбрасывать. Подчиняться людям, которые непонятно кем данным правом будут мной командовать. Я всегда очень четко для себя понимал, что у меня перед «советской родиной» долгов нет.

Но в конкретном моменте понимаю, что человек может принять решение, о котором даже не подозревал. Поэтому и от себя могу ожидать чего угодно.

«Нужно грамотно рассчитывать себя на длинную дистанцию»

— В 2008-м в телешоу «Один против всех» вы выиграли тогдашними деньгами 6 миллионов 250 тысяч рублей, лучше всех ответив на вопросы. Собирались купить мобильник дочке, а себе парусную доску. Так и сказали: «Увидите на Минском море доску с алым парусом — знайте, что это я!» Сегодня это звучит очень символично.

— Тогда это было порядка 3,5 тысяч евро. И не поверите, неделю назад я был в польском яхт-клубе, присматривался к расценкам.

Я же бывший спортсмен, после восьми классов поступил в политехникум на революционную специальность «производство промышленных роботов». Тогда и начал заниматься парусным спортом.

Окончив техникум с красным дипломом, пошел работать в Академию наук и параллельно учился на заочном в Политехническом институте. Но очень быстро все это бросил. С тех пор как пошел в театральную студию и поступил в Академию искусств на актерский факультет.

Тяготило и то, что из-за работы не мог заниматься спортом, а до того каждый день был на Минском море, соревнуясь, объездил весь союз, успел стать кандидатом в мастера спорта. Так и перехотел быть ученым.

Думаю, если сейчас встать на доску — то сразу и пойду.

А что касается вернуться в Беларусь — то то, что я здесь приобретаю, буду таскать за собой. Где бы я ни оказался. Вернусь домой вместе с парусной доской, думаю, привезу в Беларусь и не один парус. 

Никто не может сейчас дать гарантии по времени. Поэтому нужно рассчитывать себя на длинную дистанцию, спринтом за границей не проживешь даже несколько лет. Поэтому всем нам важно и терапевтично грамотно и дозированно распределяться в новой реальности.