«Ощущение, когда перестаешь быть крепостным и твоя жизнь принадлежит тебе – неописуемый кайф!»
Уволенная с «Гродно Азота» химик-технолог – о забастовке, которой «не было».
![](/uploads/2021/03/kuz1-09.jpg)
26 октября 2020 года сразу несколько цехов «Гродно Азота» поддержали общенациональную забастовку. Одни не сдали смену, другие не приняли, полторы сотни человек собрались на проходной в знак солидарности. Спешно вызванные силовики загнали часть рабочих на завод, больше 30 человек было задержано.
Гендиректор при этом заявил, что никакой забастовки нет, и обещал уволить «кучку вредителей-саботажников». В итоге без согласия профсоюза были уволены даже те азотовцы, кто 26-го находился на больничном или в отпуске.
13 заводчан обратились в суд, оспаривая законность увольнения. В их числе – аппаратчица 5 разряда Евгения Кузикевич. Химик-технолог рассказала «Салідарнасці», каким запомнила начало забастовки, почему отказалась от продуктовой помощи и как лечит страхи «тревожными чемоданчиками».
– 26 октября у меня был выходной. Приехала на завод с больной ногой, чтобы попасть в медпункт. Почему туда? В обычной поликлинике сложно объяснить, почему с растяжением (а врачи поставили диагноз легкое растяжение) мне нужен больничный, потому что эти доктора не знают специфики нашей работы и не знают, почему с хромотой мне нужно освобождение на несколько дней, чтобы все зажило. А у меня корпус, 30 или даже 32 метра отметка, и если нужно по работе залезть на крышу, то физически не смогу этого сделать.
Но в медпункт я не попала – меня забрали, как и многих в тот день. ОМОН же не спрашивает, как ты себя чувствуешь, если ты стоишь не там, где надо, не в том месте и не в то время. Зато увидела, как людей загоняют на работу, в прямом смысле слова загоняют дубинками. Это было ужасно, по-другому не скажешь – люди в панике бросились к турникетам…
Вспоминать эти события было страшно, когда пришлось снова обо всем рассказывать – первый судья, который вел наше дело, дотошно копался во всех нюансах, каждого подробно расспрашивал. Знаете, есть травмы, которые люди получают, участвуя в войне, в боевых действиях – а ты был просто свидетелями насилия, и все равно пережитый ужас останется с тобой навсегда. Хотя время лечит – еще в ноябре прошлого года всколыхнулась бы куча эмоций, сегодня – неприятные, тяжелые, но уже не такие болезненные воспоминания, ведь жизнь продолжается.
![](/uploads/2021/03/kuz2-09.jpg)
А в тот день нас завезли в РОВД, не разбираясь, составили протокол об участии в несанкционированном массовом мероприятии. 28 числа я присоединилась к стачке, потому что работать под принуждением – это ненормально. Хотя, если честно, в ночь с 28 на 29 октября стояла под проходной, думала, идти мне на работу или нет. Эти дни, 28 и 29 октября, мне потом засчитали как прогулы.
…Уже 30 октября Евгению уволили с формулировкой «за прогулы»: «На днях, кстати, пришло по этому поводу от нанимателя письмо в ячейку БНП (Белорусского независимого профсоюза), юрист сказал, что там очень интересное, почти комедийное чтиво, но я пока не читала».
– Когда поняла, что наниматель, государство нас не слышит и не собирается выполнять наши требования, недели две или три было такое состояние, когда ничего не могла делать, никого не хотела видеть. Незнакомые номера я не поднимала, и после того, как телефон арестовали, пришлось менять все пароли.
А потом зашла в интернет и увидела, что разные люди, о которых я даже забыла, что они были в моей жизни, начали мне писать, записывать аудиопослания, говорить слова поддержки – и стало легче, я вернулась в социальную жизнь и вышла из того ступора, в котором находилась.
Позже, вспоминает Евгения Кузикевич, она обратилась в фонды солидарности. Некоторое время получала продуктовую помощь, потом отказалась:
– Меня угнетало ощущение того, что я жертва, нуждаюсь в помощи и не могу решить свои вопросы и проблемы сама. Одно дело – продержаться первое время, когда ты определяешься, куда двигаться дальше, а потом уже нужно самому принимать решения о своей жизни.
«Пора на работу» (холст, акрил). Евгения Кузикевич
Первое время, когда меня «накрыло», вы не представляете, сколько я нарисовала самодельных открыток и отправляла их политзаключенным из списков «Весны». Увлечение рисованием было у меня и раньше, а тут чувства сами выплескивались на бумагу. Плюс я такой человек, когда мне что-то дают, нужно давать в ответ – а что я могла дать, кроме таланта к рисованию?
«Восход луны» (холст, акрил, нарисован еще до выборов, с проблеском надежды). Евгения Кузикевич
Возможно, это тоже помогло социализироваться и вернуться к обычной жизни. Хотя, конечно, сложно назвать ее нормальной, но уже хотя бы занимаешься повседневными хлопотами, а не думаешь постоянно о том, что ты жертва, что в стране происходят репрессии, а ты не можешь ничего изменить, разве что уехать подальше ото всех куда-нибудь в лес…
Евгения признается: мысли о том, чтобы уехать из страны, посещают и сейчас. Помимо высшего химико-технологического образования, у нее в активе есть образование графического дизайнера и желание попробовать себя в этой сфере. А вот уверенности в завтрашнем дне и душевного спокойствия нет.
– В качестве, можно сказать, психотерапии у меня собрано два чемодана. Один – пакет «на сутки», если меня где-то схватят и посадят, как это часто делается, под любым предлогом. После первой волны задержаний много писали о том, что можно брать, что нет. По-моему, даже в чате профсоюза была такая информация, я прочитала и сложила нужное. Уже собраны и запакованы книжки в мягкой обложке, средства личной гигиены, бельё. Честно говоря, после этого мне стало легче, смогла по ночам спокойно спать.
А второй чемодан – если все-таки придется срочно уезжать за границу. Я не уезжаю, хочу жить здесь, но понимаю, что может возникнуть такая ситуация. Поэтому чемодан далеко не прячу, он стоит в коридоре как «запасной вариант», чтобы не было ощущения безысходности. Потому что когда ты видишь весь происходящий негатив, поток насилия, который не прекращается, только усиливается, то получаешь только новые душевные травмы.
![](/uploads/2021/03/kuz5-09.jpg)
Самое удивительное, признается бывшая работница «Гродно Азота», произошло, когда она поняла, что не хочет возвращаться на завод:
– Считается, что у нас на «Азоте» платят нормальные деньги, но если учесть те условия, в которых я работала – ночные смены, первый список вредности, не всегда компетентное начальство – то деньги не такие уж и большие. Такое же высшее образование, как у меня – инженер химик-технолог – было у моего начальника отделения, остальные руководители профильного образования не имели.
И когда случались, скажем прямо, предаварийные ситуации, когда нужно срочно принимать решение, то я могла проанализировать ситуацию у нас, в смежных отделениях, и знала, что нужно сделать – но не имела права командовать, а те, кому это по должности положено, сидели и ничего не делали – ну простите, это «зашквар». Приходилось на них в открытую ругаться: «Да примите уже решение!» – потому что бездействовать нельзя, у нас не то производство, это не конфеты, а химикаты.
И вот когда я несколько месяцев погуляла на свободе, подумалось: за 950 рублей опять работать по сменам в тех же условиях с людьми, которые зачастую не хотят ничего делать, только делают вид, проверяют идеологию и уборку территории – а оно мне надо? Лучше я найду себе другую работу, сменю специфику.
Я и в суд пошла не для того, чтобы вернуться на завод, а за справедливостью – была настолько разочарована и возмущена происходящим. Хочется, чтобы те люди, которые нарушили трудовое законодательство, ответили за это, чтобы нас восстановили и те, кто хочет уйти с завода, сделали это по собственному желанию, а не за прогулы.
![](/uploads/2021/03/kuz6-09.jpg)
Нам заявили, мол, вы отказались работать. Извините, а как еще простому человеку, голос которого никто не слышит, заявить о том, что его права нарушаются?! Меня никто не слушал – ни в понедельник, ни во вторник; я читала в СМИ официальную позицию нанимателя о том, что на заводе все нормально, ничего не происходит. Как так, если людей на работу загоняют дубинками, если ситуация выворачивается наизнанку, и тотальное беззаконие, повсеместное насилие становятся законными?
Я не юрист по образованию, но читаю новости и понимаю, что вот эти поправки в административный и уголовный кодекс направлены на то, чтобы закрепить нарушение прав белорусов, и трудовых, и гражданских, любых. Права остались только у исполнительной и судебной власти. У всех остальных – лишь обязанность работать, когда и сколько скажут, а тебе не обеспечат ни условия труда, не будут закупать новое оборудование, не будут охранять твои здоровье и жизнь. В какой такой момент времени мы перескочили назад в прошлое, даже не в крепостное право, а куда-то еще глубже?
![](/uploads/2021/03/kuz7-09.jpg)
Евгения признается, что не чувствует обиды на бывших коллег, кто не присоединился к стачке:
– Те, кто продолжает ходить на работу – это их выбор. А я решаю сама, что и как делать. Сложно передать словами, но ощущение, что твоя жизнь принадлежит тебе, когда ты перестаешь быть пригонным человеком, 13 лет ходящим по одной и той же дороге на одну и ту же работу – это неописуемый кайф. Многие мои коллеги, кто уже ушел на пенсию, называли это тюрьмой, и в чем-то были правы – когда ты ходишь ежедневно через строгую проходную с военизированной охраной, то действительно, как будто отбываешь срок, не видя за забором нормальной жизни.
…Мне нравится химия, нравилось учить других, передавать свои знания стажерам – но, с другой стороны, за 3-4 года практически никто из молодежи на производстве не остался. Парни видели, насколько это тяжело и сложно, говорили: «Да я лучше в армию пойду, чем за такие деньги работать».
Перспектив особых нет, пока стажируешься, тебе платят копейки. Чтобы получать какие-то надбавки, нужен многолетний стаж, чтобы тебе повысили разряд – не важно, насколько ты умный и знающий, нужно, чтобы кто-то из коллег собрался на пенсию, а если ты женщина, продвинуться по карьерной лестнице еще сложнее. А людям деньги нужны сейчас, а не когда-то потом – чтобы создавать семью, строить жилье, планировать свое будущее. Наверное, поэтому мало кто из наших работников рано женится и заводит семьи.
![](/uploads/2021/03/kuz8-09.jpg)
Со стачкомовцами мы продолжаем общаться, видимся на судах, узнаем разные интересные моменты – например, что наиболее активные цеха, например «Аммиак-3» и АКиКАС, не получили квартальную премию, видимо, чтобы и нам ее не дать, отомстить таким образом. Те, кто ее все-таки получил, говорят, что на руки вышло по 60 рублей.
Читайте также
Руководство завода, наверное, считает, что мы совсем нищие и убогие. Но мы-то на самом деле не одни! И хоть сейчас я безработная и это во многом легло на плечи моих близких людей, но все-таки была определенная финансовая подушка безопасности. Хотя в детстве, когда папа говорил, что деньги нужно тратить с умом и откладывать на черный день, я не понимала, зачем это. А вот черный день наступил в августе – для всей страны. И умение экономить многим из нас пригодилось.
Сейчас я думаю попробовать себя в сфере графического дизайна, но не уверена, стоит ли это делать в Беларуси – в условиях, когда не работают законы, очень большие риски для любого начинания.
Оцените статью
1 2 3 4 5Читайте еще
Избранное