«После того, как прооперировали Романа Бондаренко, сын приехал домой, и в глазах у него стояли слезы…»

Артем Сорокин

…Родители Артема Сорокина живут в Марьиной Горке возле больницы. Мама, Галина Константиновна, около 40 лет проработала в этой же больнице акушером-гинекологом. Отец, Александр Алексеевич, – учитель физики. Хотя оба уже на пенсии, Александр Алексеевич два раза в неделю еще ездит на работу в Дричинскую школу.

В доме не только родители Артема, но и его 9-летний сын Миша, который от дедушки и бабушки идет в школу – он учится во вторую смену.

– Супруга сына осталась одна с тремя маленькими детьми, поэтому стараемся помогать, – говорят мои собеседники. И рассказывают о своей жизни, детях и внуках и о той ситуации, в которую попал Артем.

Галина Константиновна: – Я работала в больнице врачом, как-то пришла в школу на осмотр детей. Там и познакомилась со своим будущим мужем. В скором времени сыграли свадьбу, на которой, как мы говорили, собрался медико-преподавательский состав.

Жили мы хорошо, но была одна проблема – я не могла забеременеть. Мы лечились, обследовались, я ездила в разные санатории. И с возрастом начала немного отчаиваться.

И вот однажды в нашу больницу приехала женщина из Минска. Срок беременности – 28 недель. Говорит: «Хочу избавиться от ребенка». Как избавиться?! По медицинским показаниям прерывать беременность можно до 22 недель.

Мы, естественно, начали уговаривать женщину рожать. Сказали, что, мол, ребенка можно оставить в больнице, а затем его кто-нибудь заберет. Так она и сделала. Приехала, родила мальчика, но даже смотреть на него категорически отказалась.

А мы с мужем решили новорожденного усыновить. Забрали из роддома, назвали Павлом. А примерно через два года у нас родился Артем. Бог как будто наградил нас за то, что сделали до этого.

Александр Алексеевич: – Паше о том, что мы его усыновили, мы не говорили. Так получилось, что 24 года он об этом не знал.

Мы подарили ему дом, который Галине остался от родителей, он там иногда проводил время. Как-то один раз увидели его выпившим, второй… Мог домой ночевать не прийти, и мы начали волноваться. Сложно сказать, какая у парня генетика, поэтому решили Паше рассказать всю правду.

Он, конечно, очень расстроился, даже плакал, но парня нужно было встряхнуть, увести в сторону от компании. Нужно было его чем-то ошарашить.

Галина Константиновна: – Сын сказал: «Идите домой, мне нужно побыть одному». Мы к этому отнеслись спокойно, но сказали: «Паша, ты должен знать, что в наших отношениях вообще ничего не изменится. Ты для нас был и остаешься родным сыном».

И уже вечером Павел пришел к нам со своей девушкой и сказал: «Мама, я всё понял, все разговоры на эту тему закончены». С тех пор эту тему мы на самом деле больше никогда не затрагивали.

Паша – добрейшей души человек. Нет ни одного дня, чтобы он нам не позвонил. Если что-то нужно сделать, он всегда первый. Умеет делать по хозяйству все – провести отопление, водопровод, построил великолепную баню.

Кстати, Артем еще школьником знал, что мы усыновили Пашу (думаю, в школе кто-то сказал), но тоже брату ничего не говорил. Только мне однажды сказал: «Мама, я знаю твою самую большую тайну».

А вот родственники мужа до сих пор не знают о том, что мы усыновили Павла, и спрашивают: «Интересно, на кого он похож?» Мы отвечаем: «На деда».

– Дети по характеру разные?

Галина Константиновна: – Очень разные. Например, Артем уже в школе интересовался политикой. Они с другом поддерживали идеи Зенона Позняка, ходили на встречи, когда в город приезжали писатель Владимир Орлов и бард Змитер Бартосик. Покупали их книги.

Александр Алексеевич: – А еще у Артема всегда было обостренное чувство справедливости. Он всегда горой стоял за правду.

В школе увлекся биологией и химией, он же вырос на больничном дворе. Учился хорошо, у него была только одна четверка – по английскому языку.

Мы детям не мешали жить свободно. Они меняли свои интересы, ходили в разные секции. Артем занимался то лепкой из глины, то шахматами, то баскетболом. Пришел однажды и говорит: «Я записался в музыкальную школу, мне интересна балалайка». Затем стал играть на трубе.

Галина Константиновна: – Дети помогали нам по хозяйству, были приучены к труду. Всегда сами мыли посуду, убирали дом.

А еще Артем очень любит готовить. Прихожу с работы – стол уже накрыт. Какие-то бутербродики сделает, стол сервирует. А сейчас какой прекрасный кулинар! Сначала освоил домашние булочки, потом они с женой начали сами хлеб печь.

Последние годы ни белый, ни черный хлеб в магазине вообще не покупают. Кстати, Артем попросил супругу и в изолятор передать ему домашний хлеб, и знаю, что она его отправляла. Сын еще всех сокамерников угощал.

Купил печку, казан. Кулинария – это его хобби. Ему приятно показать, что он умеет приготовить еду, которая нравится другим.

– А почему Артем решил стать медиком?

Александр Алексеевич: – Такую цель перед собой поставил. Кстати, в медуниверситет он поступил только с третьего раза. Два года учился в медицинском колледже, но о своей мечте не забывал. Нанимали репетитора, готовился и в итоге поступил на лечебный факультет.

Ему нравилась студенческая жизнь, Артем жил в общежитии, но каждые выходные приезжал домой.

После окончания университета прошел интернатуру, женился. Наташа тогда училась на 6-м курсе того же медицинского университета.

Галина Константиновна: – Она перешла в интернатуру уже беременной. В сентябре, когда надо было идти на занятия, она родила первого сына Мишку.

Жили они у нас, планировали, что после декретного она пойдет в интернатуру, но не получилось. Как-то Артем с Наташей поехали в Пинск к ее родителям и оттуда присылают мне в конверте тест на беременность с двумя полосками. И подпись: «Это наш второй сынок». Так появился Федька.

Интернатуру, конечно, надо было окончить, мы помогали смотреть деток. И Наташа ее окончила, но они с Артемом решили, что два мальчика – это все-таки недостаточно для полноценной семьи. Захотели еще и девочку. И в скором времени семья пополнилась Лией.

После декретного отпуска Наташа пошла устраиваться на работу (она акушер-гинеколог), но на тот момент мест в больнице в Марьиной Горке не оказалось. Предложили Руденскую городскую больницу, выбора не оставалось.

И это был, конечно, мрак. В кабинете, который ей дали, четыре года никто не работал. Там было только акушерское кресло, кушетка и письменный стол. Все! Ни инструментов, ни весов, ни тонометра.

Позже, правда, дали тонометр и купили весы. Хорошо еще, что сейчас продаются наборы для гинекологического осмотра, это Наташу спасало. И ведь Руденск – это не глухая деревня, а городской поселок.

Александр Алексеевич: – Артем тоже начинал работать в Марьиной Горке. Сначала он был просто врачом-реаниматологом, затем стал заведующим отделением реанимации.

Это очень сложная работа, потому что ты должен отвечать практически за все. Случилось ЧП в травматологии – идешь туда. Привезли ребенка в тяжелом состоянии – бежишь к нему.

Но Артем справлялся с работой, хотя был конфликт с главным врачом больницы. Каждый месяц приходилось с боем выбивать зарплату, премии, сражаться с постоянным обманом.

Сын уставал больше не от работы, а именно от этой постоянной закулисной борьбы. И сражался он не только за себя, но и за медсестер, санитаров.

В конце концов он написал заявление об увольнении и ушел. А главного врача через некоторое время осудили за какие-то махинации. Правда, позже он вышел на свободу и, насколько мне известно, сейчас работает идеологом на одном из предприятий. Это, наверное, только в Беларуси возможно такое движение по карьерной лестнице.

Галина Константиновна: – После этого Артем ушел в Червенскую больницу, пару лет проработал там. Одновременно брал дежурства в Минске в Больнице скорой помощи. А пять лет назад оставил Червень и окончательно уехал работать в Минск.

На велосипеде из деревни, где живет семья, добирался до железнодорожной станции. Велосипед оставлял на вокзале и ехал на электричке в столицу. На машине все-таки накладно ездить в Минск и обратно.

Наташа с Артемом вообще как белки в колесе крутились, потому что нужно было и кредит, который взяли на строительство дома, ежемесячно гасить, и на отдых на море собирали.

– Дом строили с нуля?

Александр Алексеевич: – Участок дали в деревне, которая находится всего в паре километров от Марьиной Горки. Свой дом – это было для Артема мечтой всей жизни. Взяли кредит, года четыре строили, хотя отделкой еще до сих пор занимаются.

Так что они были в постоянных заботах и хлопотах. С тремя детьми сложно, но Артем в них души не чает.

– Вы говорили, что в школе Артем увлекался политикой. На выборы он ходил?

Александр Алексеевич: – И Артем с Наташей ходили, и я с супругой. Все голосовали за Светлану Тихановскую. Мы и белые ленточки на руки повязали. В Марьиной Горке народ активно голосовал.

В чате до сих пор обсуждаем последние новости, а перед Новым годом собрались в центре города на елке, нас с Галиной люди встречали, обнимали и говорили: «Ваш сын – герой!»

Конечно, очень много сочувствующих. И звонили со словами поддержки, и домой приходили. Но все равно очень больно от такой несправедливости.

– Вам сын что-то рассказывал о том, как к ним в больницу поступил Роман Бондаренко?

Галина Константиновна: – Артем тогда приехал с дежурства и зашел к нам. Встал у порога, смотрю – у него в глазах слезы. И рассказывает: «Мама, сегодня был такой ужасный случай! К нам поступил избитый парень.

У него проломлен череп, в рану выступил отечный мозг. Сам тоже весь избитый. И мы всю ночь работали над тем, чтобы заправить этот мозг хотя бы под кожу. Но шансов выжить у него нет».

Я ему тогда сказала: «Сынок, я уже видела в Телеграм-канале протокол операции и даже запомнила фамилию хирурга». Хотя через некоторое время в этом протоколе были замазаны фамилии. И неизвестно, кто отправил этот протокол в интернет, потому что, когда после операции Артем пришел в ординаторскую, документ уже был опубликован.

В том протоколе было написано: в крови Романа Бондаренко ноль промилле алкоголя. И, видимо, это властям не понравилось. Тем более что Лукашенко на всю страну заявил, что Рома Бондаренко был «в нетрезвом состоянии, заключение представил Следственный комитет».

Это, наверное, и оказалось сигналом для силовиков, чтобы доказать: убитый Рома Бондаренко был пьян. Вопреки анализам и протоколу.

– Как задерживали сына?

Александр Алексеевич: – 12 ноября умер Роман Бондаренко, а примерно через неделю задержали сына и журналистку TUT.BY Екатерину Борисевич, которая готовила материал о Романе.

Галина Константиновна: – 18 ноября Артем был на работе, уже утром силовики пришли в больницу. До 16.00 он доработал, а затем его задержали и увезли. Вечером позвонила Наташа: «Артем не у вас? Не могу дозвониться». – «Не заходил».

Чуть позже Наташе позвонили из Генпрокуратуры и дали трубку Артему. Тот сообщил о задержании и по возможности успокоил жену. А уже через 5 минут открылась дверь – на пороге стояли люди, которые пришли с обыском. Колоритным оказался понятой с синяками под глазами, которого участковый привел в дом в наручниках. Возможно, какого-то бомжа из камеры выдернули.

Из дома забрали компьютерную технику, электронные носители, фотоаппарат, две электронные книги, телефон Наташи, даже бланки рецептов и 50 долларов, которые нашли. Наташа спрашивает: «А деньги зачем забираете? У меня же трое детей, мне за что-то жить надо». В ответ бросили: «Проживешь».

– Дети были при обыске дома?

Галина Константиновна: – Были, и сегодня они знают, где находится их папа. Только Лийке мы говорим, что папа в командировке, потому что она еще слишком маленькая и ей трудно объяснить, что к чему.

– Примерно через неделю после задержания по БТ показали признание Артема. Он сказал, что полностью признает свою вину и готов понести законное наказание…

Александр Алексеевич: – Думаю, что первую неделю следователи как раз и работали над тем, чтобы выдавить из сына это признание. Даже коллеги Артема рассказывали, что всю неделю силовики что-то искали в больнице и пытались доказать, что Рома Бондаренко был нетрезвым.

Галина Константиновна: – Заявлялось, что, мол, алкоголь обнаружен в моче. Но этанол в моче говорит о прошедшем времени. То есть если ты, скажем, месяц назад пил вино, то в моче у тебя могли остаться следы этанола.

Трезвый ты или нет в данный момент, может показать только анализ крови. А в крови у Романа Бондаренко на момент поступления в больницу был ноль промилле алкоголя.

Я не исключаю, что Артема шантажировали семьей. Могли, например, угрожать тем, что заберут детей. Поэтому мы, когда увидели видеообращение сына, сначала немного расстроились, а затем подумали, что на данный момент Артем поступил верно. Умные люди и так всё понимают, а дуракам ничего не объяснишь.

Сразу сыну предоставили адвоката в КГБ, и в обращении Артем заявлял, что он его устраивает. А тот таким уже соловьем заливался!.. Обещал, что чуть ли не через пару дней сын будет на свободе. Но когда с Артема в СИЗО КГБ взяли признательные показания, то его перевели в следственный изолятор на Володарского, а про все обещания забыли.

– Генпрокуратура заявила, что в отношении Артема возбуждено уголовное дело по статье «Разглашение врачебной тайны, повлекшее тяжкие последствия»…

Александр Алексеевич: – Врачебная тайна защищает интересы пациента и его близких. К тому же сообщение о том, что Рома Бондаренко был трезв, соответствует действительности. И вообще, что это за государство, устои которого может потрясти анализ крови?!

Но самое главное: пока копаются в этих самых анализах, доказывая что-то, как-то уже забыли о самом важном – Романа Бондаренко ведь убили. Пока Артем и Катя Борисевич сидят в СИЗО, по факту убийства Романа даже не заведено уголовное дело.

Не называются убийцы, они свободно гуляют на свободе, хотя при желании, думаю, их личности можно было бы установить в два счета. И уже не вспоминают об этом. Произошло переключение с главной темы на второстепенную.

Галина Константиновна: – И даже если допустить, что было какое-то нарушение врачебной тайны, то за это предусмотрена административная ответственность (штраф или дисциплинарное взыскание), но никак не уголовное дело.

– Артем пишет вам письма?

Александр Алексеевич: – И нам пишет, и Наташе уже около 20 писем прислал. У него корреспонденция огромная, сын говорит, что ежедневно получает 10–15 писем.

О своем деле он практически ничего не рассказывает, потому что цензура не пропускает такие письма. В основном описывает быт изолятора. В камере с ним сидят восемь человек, все люди с высшим образованием.

Оказывает какую-то медицинскую помощь одному из сидельцев, читает всем лекции на медицинские темы. Поэтому мы Артему написали: «Тренируйся, возможно, в будущем будешь преподавать студентам».

Галина Константиновна: – А еще он очень страдает без книг, потому что их запрещено передавать в СИЗО. Всю специальную литературу по анестезиологии, которую коллеги Артема пробовали передать ему в изолятор, не пропустили. Где-то лежат на складе.

Кстати, дети тоже пишут папе, Миша и Федька отправляют свои рисунки, а он им отвечает.

– Папа скоро вернется! – оптимистично добавляет Миша, и я ему верю.