Психолог Янчук: Россиян приучают к тому, что человеческая жизнь — ничто

Российское издание The Bell опубликовало результаты закрытого опроса ВЦИОМ об отношении россиян к войне в Украине.

Согласно итогам исследования, продолжение так называемой «специальной военной операции» поддерживают 44% россиян. Столько же респондентов выступают за мирные переговоры. Среди опрошенных чаще всего за переговоры выступали люди в возрасте 18-24 лет — 79%, в возрасте 25-34 года — 56%.

Опрос выявил любопытный парадокс: при достаточно большом количестве сторонников переговоров, «скорее положительно» к «военной операции» относятся 68% опрошенных россиян, «скорее отрицательно» — 18%.

О том, что значат эти цифры и как российская пропаганда обесценивает человеческие жизни, Филин побеседовал с профессором психологии Владимиром Янчуком.

— Если оставить за кадром вопрос о доверии к социологии в военное время и в такой стране, как сегодняшняя Россия, о чем могут говорить эти цифры? Приходит отрезвление, россияне устали от войны?

— Вне всякого сомнения. На цифры нужно смотреть в динамике. Но при каком условии? При условии, что эти цифры отражают некий компромисс исследователей и власти. Потому что опрос проводился перед достаточно знаковым событием 15 июля (внеочередное заседание Госдумы — Ф.).

Я бы хотел обратить внимание на то, что часто не замечают эксперты: это был своеобразный троллинг. Путин получил удовольствие от держания западных стран в напряжении.

Его задача — создать ситуацию неопределенности, способствуя росту напряжения. И результат был достигнут — народ взволновался. Здесь же речь о подготовке народа за счет преподнесения соответствующей социологии.

И еще одна особенность, на которую я обращаю внимание: мы привыкли к очень скоротечным результатам. Быстрых результатов не происходит, процесс идет медленно. Для того, чтобы ощутить какие-то серьезные сдвиги, необходимо время.

Для этого нужно, чтобы каждый гражданин прочувствовал на собственной шкуре результаты, касающиеся его лично: финансовые, бытовые, межличностные и т.п.

Ведь Россия весьма ощутимо дифференцирована на мегаполисы и глубинку. В провинции ничего не происходит, как она жила на не самом высоком уровне, так и продолжает жить.

И здесь царствуют все эти вещи — ура-патриотизм, получение удовлетворения от телевизионного псевдовеличия, телезависимости. Здесь живут стереотипы о том, что «нас обижают», и это нужно как-то компенсировать.

Но и в провинции появляется ощущение утраты. Здесь оно достаточно сложное, потому что в глубинке люди не привыкли к высокому качеству жизни, их не очень затрагивает исчезновение качественных зарубежных товаров, как, например, москвичей, петербуржцев, казанцев и тюменцев.

Продукты в магазине есть? Есть. Доллар жителя глубинки не волнует, так как он и раньше им не пользовался. Закрытие границы? Заграница и раньше была чем-то недостижимым.

Но, тем не менее, начались ощущаться результаты войны, связанные с гибелью людей. В этой самой глубинке появились гробы, их стало много. Много пропавших без вести, чья судьба еще не известна, что порождает ожидание надвигающейся угрозы личному благополучию.

Поэтому, безусловно, динамика здесь будет. И я думаю, что она ускорится в августе-сентябре. Сейчас мы наблюдаем своеобразное замораживание конфликта. Идут позиционные бои, нет каких-то глобальных событийных эпизодов, достаточно ярких, экзистенциальных.

Но скоро эти события начнутся, и скоро придется отступать, количество жертв возрастет. И это вызовет еще большую реакцию.

Другое дело, что надо обращать внимание на такой момент: если в данном случае эти данные ВЦИОМ достаточно нейтральные, то дальше они будут выполнять политическую функцию. И когда мне говорят, что произошел вброс этих данных, слив, я говорю, что это сознательные вброс, согласованный с властью. Сотрудникам ВЦИОМа есть что терять, и они осознают последствия «честного» зондажа общественного мнения.

В принципе, власть решает здесь и такую задачу: подготовить общественное мнение к каким-то трансформациям. Она ведь понимает, что война затянулась, что нужно готовить общественное мнение к тому, что результаты ее могут быть не совсем те, что ожидались.  

— Российский философ и политолог Владимир Пастухов, давно живущий в Лондоне и имеющий возможность не следовать конъюнктуре, не исключает, что в Кремле вполне могут пойти на провокацию с большим количеством жертв, чтобы спровоцировать новую волну ненависти к украинцам.

Так ли просто в условиях войны устроить такую корректировку общественных настроений? Не получится ли так, что это увеличит число тех, кто будет выступать за переговоры?

— Здесь я с Пастуховым не соглашусь при общем уважительном отношении к нему, как к эксперту. В принципе, российская общественность к экзистенциальным эпизодам уже привыкла.

После гибели того же крейсера «Москва» и некоторых других событий подобные истории вряд вызовут бурную эмоциональную реакцию.

Провокации, безусловно, возможны, жертвы возможны, но в этот тлеющий огонь масла они уже не добавят. Какое-то моментальное возмущение наверняка будет, но особых сдвигов, по моему мнению, вряд ли стоит ждать.

Почему? Народ адаптировался. Ожидания того, что все пройдет быстро, мы очень скоро добьемся желаемого, уже исчерпываются. Безусловно, пытаться будут, но большого результата не получат.

— Один из российских телеканалов показал сюжет о семье погибшего в Украине военнослужащего. На полученную денежную компенсацию его родные купили новый автомобиль. В показанном сюжете семья отправилась на этом авто на кладбище к погибшему. Что такие сюжеты и истории говорят об обществе?

— Конечно, это ненормально. Но, с другой стороны, мы должны понимать, что российский обыватель черствеет, расчеловечивается. И это характерно не только для провинции, не только для России. Народ адаптируется, человеческая жизнь становится менее ценной.

Люди привыкли к смертям.

Этому во многом способствовал в том числе и ковид. Во время пандемии очень многие умерли. И если до того смерть человека вызывала очень острые эмоции, то сейчас эти чувства, безусловно, притупились.

Это один момент. С другой стороны, как это не печально, бедные люди человеческую жизнь в грош не ставят. Более того, анализ состава российской армии показывает, что служат там в основном жители депрессивных регионов. Люди идут в армию за деньгами.

И как это не печально, деньги стали выше человеческой жизни.

А почему это пошло через российскую пропагандистскую машину? Для того, чтобы приучить, что смерть человека — не главное. Что есть в этом, оказывается, и что-то хорошее — машину купили. Это очень иезуитское манипулирование человеческим сознанием.

Сдвинуть приоритеты: ничего страшного, деньги ведь получили. А жизнь человеческая — ничто. Это постепенное приучение, когда в российских СМИ появляются такие сюжеты, когда они смакуются.

Это так называемое психологическое прививание, инокуляция (опережающее переживание предстоящего события в облегченной форме, смягчающее восприятие события основного).

Для того, чтобы предупредить очень острые эмоциональные всплески, связанные с трагическими явлениями, необходимо создать условия для переживания на микроуровне.

А когда переживание на микроуровне прошли, определенные цифры могут переживаться по-другому. Сейчас количество убитых скрывается. Но я могу допустить, что вскоре могут начать говорить о приблизительных цифрах убитых на войне солдат.

И эта цифра, похоже, будет впечатляющая. Поэтому я рассматриваю это как возможную подготовку к ощутимым жертвам. И к тому, что жертвы — это ничего страшного.