Сергей Пукст: «Неожиданно выяснилось, что есть немало людей, которые меня тихо любили»

На днях артист вернулся из своего первого европейского турне. Глядя видео его выступлений и реакции фанаток, не возникает сомнения, что на энергии Пукста впору запускать космический корабль.

— Сергей, в вынужденной эмиграции ваша энергия сработала в плюс или в минус? Знаю случаи, когда очень активные на родине люди уходили в эмиграции в депрессию.

— Безусловно в плюс, я получил возможность раскрыться. Вдруг неожиданно выяснилось, что есть немало людей, которые, как я понял, меня тихо любили. А я, только уехав из Беларуси, понял, что это происходит в таком масштабе. Чалый ко мне тепло относится, пригласил в рейтинговое шоу «Ночь с Чалым», где я получил свои 15 минут славы.

В эмиграции у меня получился достаточно высокий старт. У моей энергии появились новые каналы выхода. В Варшаве оказалось, что я куда более востребован, чем на родине.

«Если бы занимался только музыкой, меня бы уже доедали крысы под варшавским забором»

— Вы до осени 2023-го оставались в Беларуси. Могли бы и дальше тихонечко жить, собирая свою аудиторию?

— До какого-то момента у меня не было особых поводов уезжать. Но штраф за донат стал определенным толчком.

На самом деле это была разведочная поездка. Понимал, что в эмиграции может не сложиться, тогда бы вернулся в Беларусь. Но все начало получаться довольно быстро и интенсивно.

Нашлась работа, я преподаю английский. Если бы занимался только музыкой, меня бы уже доедали крысы под варшавским забором. Творчество не кормит нигде, это мой опыт. Оно лишь весомая добавка к основному заработку.

В эмиграции у меня случился первый европейский тур. Прекрасные переживания, но надо понимать, что это эпизод и приятный бонус, а не постоянная практика. 

— Как ни крути, главный фактор, который придает ускорение для отъезда из Беларуси, — это страх. Когда вам было страшнее всего?

— Когда знакомые попадали в КГБ. Мой случай на самом деле легкий. Да, забрали гастрольное удостоверение, на афишу уже не поставишь мою фамилию, чтобы продавать билеты.

По сути после 2020-го в Беларуси я работал за милостыню, за донаты. И не скажу, что получалось намного меньше (улыбается). Но статусно это было совершенно другое дело. Тебя вообще не существовало.

— Но у вас наработанные связи, поклонники, которые запросто обошлись бы и без афиш. Петь для друзей и получать вознаграждение.

— В целом так и получалось. Беларусь такое место, где все существовало в одном экземпляре. Галерея «Ў» отвечала за все беларуское искусство, клуб «Граффити» один вывозил неформальную сцену. И это очень ограниченный ресурс в плане презентации себя.

Спорадически появлялись какие-то инициативы, клубы, места. Не буду называть, потому что многие и сейчас работают в Беларуси. Абсолютно героические люди, которые продолжают там поддерживать культурную среду.

И вы правильно заметили, опыт «подлёдного» существования абсолютно для меня привычен. Я родился в Советском Союзе, прошил себя в кодовую систему, что я занимаюсь чем-то как бы «подлёдно». По сути чем-то скрытым. Не потому, что против чего-то, а потому что в данном случае я предоставлен сам себе, не вписан ни в какие системы.

Чем хороша западная система? Тем что там есть независимые от государства могущественные финансовые инициативы, которые могут поддержать любого артиста. А в Беларуси в принципе нет никакой возможности существования альтернативного шоу-бизнеса. 

«Тебя может затянуть в это болото подмигиваний, «ну ты же все понимаешь»

— Мы даже не представляем количество людей в Беларуси, которые, как и вы, оплатили штраф за донат, признав «вину». Вы же тоже надеялись: мол, заплатил, отвяжутся.

— У меня есть определенная эмоциональная отстраненность, я не буду называть это эмоциональной тупостью. Я такой человек немножко абстрактно мыслящий. Для меня важны не бытовые вещи. И я как-то не очень хорошо себя помню в те моменты.

Мой товарищ Саша Чернухо сказал, что, когда я приеду в Варшаву, можно будет остановиться у него. И у меня снялся огромный вопрос про промежуточную аренду жилья, на время пока ищешь квартиру для постоянного проживания. Возникло ощущение внутреннего облегчения.

Понятно, неизвестность и много вопросов. Но вот эта устойчивость, что мне была дана, придала уверенность, и я как-то довольно спокойно прожил первые месяцы, когда адаптировался в Варшаве.

Уехал, потому что понимал: помимо доната есть еще несколько ниточек, за которые меня могли дернуть.

Меня очень вежливо, культурно, попросили с канала «Культура». И вот весь этот момент недоговорок, недомолвок, скрытых смыслов...

Начинаешь вязнуть. Не потому, что я такой прозорливый был и хотел какой-то открытости. Тебя может затянуть в это болото подмигиваний: «ну ты же все понимаешь». И ты находишься в странном мерцающем состоянии. Это неполноценное мировоззрение.

Но это я рассуждаю сейчас, через два года как уехал из Беларуси. А тогда вот это «давайте просто обойдем тему, мы вне политики» — кажется, что это совершенно не больно и нормальный код. И ты потихонечку вязнешь. Сейчас мне кажется такое абсолютно невыносимым.

— Но ведь «болото подмигиваний» существовало, разрасталось и прям утягивало задолго до 2020-го.

— Да, после 2010-го была вспышка, репрессии, но они улеглись. И, как ни странно прозвучит, это ожидалось и после 2020-го. Визуально все и сейчас в Беларуси носит «обычный» характер. Я не говорю нормальный, но по сути такое существовало всегда.

«Два года, и меня должно бы уже шмякнуть об эмигрантский асфальт»

— Увидела одно из ваших последних выступлений и это прям мастер-класс по раскрепощению, в том числе телесному. Порой необходимо проораться и протрястись.

— Мои выступления — это необходимость. Но она творческая, не психологическая, не терапевтическая. И это один аспект, потому что все это подчинено законам формы. Видел, как один художник просто орал, и это было безобразно. Без образа, без конструкции.

— Но ведь наверняка и на ваши концерты кто-то реагировал —«безобразные». Но в любом «безобразии» есть посыл и необходимость. И, возможно, это безобразие, которое нами в моменте ощущается, совсем не безобразное.

— Может быть. Но я в любом случае придаю своим выступлениям какой-то образ и форму. Они могут не соответствовать чьим-то идеям о прекрасном. Но мне очень важно, когда люди проживают новый культурный опыт.

— Что было самое сложное в вашей эмиграции?

— Квартплата. Польская бюрократическая система довольно лояльна. Тут все решается достаточно просто, относятся со здоровым элементом формальности.

Варшава — прекрасный город. У меня до сих пор не ушел туристический вайб, как ни странно. Два года, и меня должно бы уже шмякнуть об эмигрантский асфальт. Но я выкарабкался из своей раковинки и узнаю мир. А останься бы я в Беларуси, у меня бы такой возможности не было.

Сложно, когда чисто физически каждый месяц необходимо зарабатывать энное количество денег. Это совершенно понятное испытание. Но в целом я доволен, поскольку тут у меня довольно ясная картина и представление о своих трудностях и будущем.

— Какое оно?

— Позитивное. Чувствую большую отдачу от аудитории и людей вокруг. Не видел здесь ни одного плохого человека. Все люди, если что-то и причиняют мне, то лишь в силу необходимости.

Ну вот лендлорд (арендодатель — С.) приходит и берет деньги. Да, сфера услуг дороже чем в Беларуси, люди уважают свой труд. Поэтому не меньше, чем за 200 злотых (185 рублей — С.), придет мастер, чтобы просто заглянуть в твою стиральную машинку (улыбается). Но в Польше и средняя зарплата гораздо выше беларуской.

Что касается медицинских услуг, то они и в Беларуси стоят денег. И я, конечно, до сих пор считаю, что у стоматологов международный заговор (смеемся).

«Тогда с финансами помог Михалок»

— Что для вас сложнее: сегодня платить лендлорду большие деньги за квартиру или, когда в 2011-м вы решили завязать с музыкой, потому что устали и не видели динамики?

— Хуже было в 2011-м, это был экзистенциальный кризис. Ты делаешь, придумываешь, но все равно для многих остаешься просто человеком с гитарой. И все равно выйдешь на свои старые хиты, потому что для зрителя они привлекательнее и привычнее, нежели новые песни.

Накопилась усталость от формата, и я искал новые. Тогда я и вышел практически голый на сцену, меня покрасили белой краской. Прервал свое годовое молчание после кризиса новым проектом и вот таким появлением.

Альбом получился сильным и удачным. Experty.by признали его альбомом года. Тогда с финансами помог Михалок.

Я действительно собирался уходить. Понятно, что у меня не получилось, потому что все равно что-то из меня вываливалось. И остановиться я не мог, поскольку моя внутренняя динамика этому сопротивлялась.  

Потом появился Георгий Добро, поскольку такое эстетическое потрясение, как Стас Михайлов, такую потрясающую декларацию бездарности, пережить было нельзя. Как и музыкальный ринг с Виктором Калиной, тоже отдельная эстетическая история, которую пережить было сложно.

Поэтому появился Георгий Добро, как сугубо саркастичный проект, который изначально был идейным. Проект ненависти, который отчасти таким и остается. Изначальная сверхглобальная идея — чтобы люди вообще перестали слушать это дерьмо.

— В тот кризисный для вас 2011-й Михалок помог с деньгами на каких условиях?

— Он мне просто позвонил. Внезапный звонок, я не ожидал. Мы были из разных вселенных. И это вылилось в то, что я очень качественно записал последний альбом, который стал знаковым.

А потом то ли я почувствовал потолок, то ли еще что-то. И, когда я выступил как Георгий Добро, многие подумали: «Боже, что это?» Но для меня это интересный опыт стать на время совершенно другим человеком.   

«Вы не представляете, как это греет душу и всё остальное немолодого музыканта»

— Какие впечатления остались от первого европейского тура?

— Для первого знакомства этот формат очень перспективный. 

Я почувствовал любопытство и постарался уйти от формата «класічная беларуская сустрэча». И эта формулировка не ирония, извините. Я хотел выйти и устроить шоу. Убрать имя Сергей, оставить фамилию Пукст, как некое «чпок».

В Амстердаме Сергей Башлыкевич организовал нам «квартирник», куда приходили по приглашениям.

В Цюрихе мало беларусов, но у них очень теплая среда, как и в Дюссельдорфе, где беларусов намного больше. И все поворачивались ко мне самыми нежнейшими сторонами.

— Понравился отзыв: «Шматочкі з адурэннага канцэрта @sergeipukst2 у Браціславе. Сергей, отличный звук! В национальной библиотеке вылетели стекла!»

— На концерт в Братиславе пришли в том числе три великолепные девушки, которые, как только я повышал интонацию, градус, начинали счастливо визжать и кричать. Вы не представляете, как это греет душу и всё остальное немолодого музыканта (улыбается). Потому что в этот момент ты чувствуешь, что тебя по-настоящему любят.

Теперь идут переговоры об американских гастролях. Если бы сложилось, я был бы счастлив. Потому что мне все-таки невероятно интересно побывать везде, где только возможно. Чтобы еще сильнее понять, насколько я люблю Беларусь.