«Так это же вы спасли моего мужа, вырвав из омоновских лап!»

Надежда вдвоем с сестрой Жанной, с бумажной картой и компасом, заблудились на границе с Литвой, куда бежали после вынесения им обвинительных приговоров беларуским судом за участие в протестах. Сейчас они живут в Белостоке.

— Лина Габт говорит, что вы ее очень вдохновляете: «Когда кажется, что все бессмысленно и ничего не хочется больше делать, я звоню Надежде и через 5 минут меняю свое мнение». Она рассказала про ваш внутренний стержень и энергетику. Как вам удается это в эмиграции?

— Приезжайте к нам в Белосток, и вы поймете, что такое поддержка беларусов. У нас здесь очень сильная диаспора. Стоим рука об руку и ни капельки не сомневаемся, что вернемся домой. Рассуждаем, кто кого берет.

— Это как?

— Кто-то говорит, что мы вернемся в Беларусь лет через 10. А мы улыбаемся: «Раз ты так планируешь, то мы тебя с собой не берем. Вычеркиваем — и едь через 10 лет сам. А мы едем в Беларусь в следующем году!»

Мы верим, что следующий Новый год точно будем праздновать в Беларуси. Несмотря на то, что в прошлом не получилось.

Я не теряю надежду, что получится быстрее. Потому что хочу, чтобы тот, кто все это там натворил, понес за это ответственность. Мы посылаем мысли в космос, что хотим быть свидетелями расплаты. Должно же добро победить зло.

Мы не по собственной воле покинули Родину. Нас вырвали, вырвали в куске времени. Мы этого даже не ожидали. Но ведь у нас еще дома дела.

Я жду возвращения и ни минуты не сомневаюсь, что это случится. Не хотелось бы думать про худшее. Хотя бывают и мысли, что будет иначе и здесь встречу старость, но рассматриваю это как разновидность депрессии. Правильнее верить в лучшее.

«Отправила сестру жить к соседям: будешь есть конфеты и со мной делиться»

— Когда смотрела выпуск Дудя с вами и вашей сестрой, читала ваши страшные рассказы про многочасовой переход границы по топкому болоту, задумалась: можно ли справиться с пережитым ужасом пусть и через годы?

— Если бы я была одна, не знаю — пережила бы я тот переход? Думаю, выжила благодаря тому, что рядом шла сестра.

И сейчас вспоминаю это с болью и ужасом. Вряд ли бы снова на такое решилась. Это страшно, но куда страшнее осознавать, что в беларуских тюрьмах ни за что уничтожают людей, и физически, и психологически. Это больнее чем то, что пережили мы.

— Вы и в детстве с сестрой друг дружку поддерживали?

— Да, мы всегда были рядышком, защищались, в том числе от родителей, если кто-то набедокурил. Мне доставалось больше, как старшей и инициатору авантюр. Но каждый раз я считала, что делаю для нас с сестрой благо.

В детстве над нами жила девочка, мы дружили, а она была из достаточно зажиточной семьи, где не переводились шоколадные конфеты. Мы тоже жили хорошо, но конфеты нам доставались не так часто.

И чтобы это исправить, я решила переселить сестру к ним (смеется). Собрали вещи, соседская девочка даже обрадовалась, как единственный ребенок в семье. Составили план, и я отправила сестру с напутствием: «Поживешь там, сама будешь конфеты есть и со мной делиться». Мол, и тебе хорошо, и меня будешь подкармливать. Ну и получили мы тогда от мамы (смеется)!    

— Похоже, авантюрная жилка у вас в крови, и переход границы тому подтверждение.

— Да, решиться на такое... До сих пор не понимаю — как пришло в голову? Перейти границу вдвоем, с компасом и бумажной картой...

Но мы всегда были горой друг за дружку. Я прикрывала сестру, когда она убегала гулять с кавалерами, а на свадьбу, пока у нее был девичник, ночью пекла 20 слоеных тортов.

«Приняли поздравление от друзей с такой «почестью и вниманием» от беларуской судебной системы»

— Какие мысли у вас возникли в августе прошлого года, когда беларуский суд заочно изменил вам с сестрой меру наказания: вместо 3 и 3,5 лет «химии» назначив 5 и 5,5 лет колонии?

— Мы приняли это спокойно, улыбнулись: мол, даже считать не умеют. По сути, мне сократили срок, «потеряв» год, как выходило по нашим подсчетам. А еще приняли поздравление от друзей — с такой «почестью и вниманием» от беларуской судебной системы.

Главное, что мы в безопасности, и нам ничего не грозит. А то, что они там назначают сроки по надуманным поводам, — серьезно не воспринимаю. Мы же знаем, что наше дело сфабриковано, а суд и вовсе был цирком. Мы же дошли в нем тогда до конца и видели, как все происходит своими глазами. Потому и бежали. А срок добавили за нашу активную позицию в Польше, за то, что «не сидели тихо».

Мы часто встречаемся с такими же беларусами в эмиграции, многие уже стали друзьями. Проводим митинги, боремся до сих пор. У нас очень мощная идейная поддержка друг друга. Обсуждаем, что все было не зря, не напрасно мы вышли. И нам очень интересно вместе.

Наша диаспора постоянно пополняется замечательными беларусами. Все на позитиве, и нам это очень помогает жить. 

«Хочется путешествовать, но вот смелость подводит»

— По образованию вы инженер-экономист. Когда переехали в Польшу, работали в клининге, собирали посылки на складе. Чем сейчас занимаетесь и насколько было сложно перестроиться психологически? 

— Третий год мы комплектуем заказы на складе, сейчас нас с сестрой даже повысили: мы – лидеры комплектации.

Поначалу был момент психологической перестройки, но мы во всем стараемся искать позитив. Поэтому говорили друг другу: «Ну это ведь хорошо! Это движение. А в нашем возрасте нужно много двигаться — чтобы кровь бурлила, сосуды были в тонусе. А не сидеть днями у компьютера (улыбается)».

Вот мы и двигаемся! Я и директору нашему говорю, когда спрашивает, не тяжело ли мне: «Очень хорошая работа! Мой организм работает по полной». Некогда засиживаться и унывать.  

Все можно пережить, смотря как к этому относиться. У меня тоже бывают депрессивные моменты: когда что-то не получается, здоровье подводит. Начинаются нехорошие мысли: пока есть силы работаешь — а как жить дальше?

Но потом говоришь себе: «Стапэ! Есть социальные дома, ты здесь одна точно не останешься. Если что, ну пойдешь в дом престарелых».

И отпускает, это не безнадега. Не сможешь сама себя обеспечивать — государство поможет. Нет совсем нерешаемых вопросов, выход всегда найдется.  

Единственное, не хватает смелости путешествовать. Чтобы все бросить и за последние слетать куда-нибудь. Евросоюз же без внутренних границ, и дешевые билеты, о которых мы в Беларуси даже не мечтали! Да и автостопом можно, но вот смелость подводит (улыбается).

— Вас?! Которая 12 часов шла по болоту непонятно куда?

— Вот! Вот мы такие (смеется). Я и сегодня не могу представить, как на такое решилась. Я ведь трусиха по жизни. Если б тогда сказали, что меня ждет на том болоте, я б не пошла. Но очень уж не хотелось ни за что попасть в тюрьму.

Да, предложила я, сестра долго сомневалась, но в итоге решилась. Это как наше детское «иди живи к соседке, чтоб нам двоим было хорошо (смеется)».

Ну и перед переходом границы нас успокоили, что это недолго: час-два по болоту, и оно, мол, сухое. Но мы заблудились и шли 12 часов. Позже узнали, что, если бы дали немножечко вправо — попали бы в затягивающие болота. Но тогда не было времени на раздумья. Приговор уже вынесли, и через неделю мы должны были явиться в места наказания.  

«Значит, такая судьба — чтобы мы стали голосом всех беларусов»

— Вы называете себя трусихой, но такие не выходят на протесты, не становятся в сцепку.

— Когда я шла на протесты, у меня коленки тряслись. Но не могла остаться в стороне, когда увидела, как бьют людей, молодых парней и девчат. А выйдя, не могла уже свернуть. Несправедливость, насилие, фальсификации — думаю, проявился такой женский, материнский гнев.

Трусость — это когда жалеешь себя: мол, не смогу и не буду. А когда дело касается других — попросту несет, включаются иные механизмы. Я тогда говорила сестре: «Жанна, а кому-то ведь мы можем помочь!»

Вначале нас не трогали, не арестовывали, как возрастных женщин. Мы кричали, старались отбить молодых ребят, но нас не забирали. Вот с этой мыслью, что можем быть кому-то полезными, и выходили.

Когда мы уже были в Польше и дали первое интервью, мне написала женщина: «Так это же вы спасли моего мужа, вырвав из омоновских лап!»

— Актриса Купаловского Катерина Яворская не так давно признавалась нам, что случаются мысли:  «Это же не я, это все не со мной. Ощущение, что я где-то там умерла, меня переправили через реку в некий ад, чистилище, и я все это проживаю. И жду, что меня вернут обратно. И будто с огромной высоты наблюдаю за тем, что происходит сегодня в Беларуси».

— Я тоже и сегодня с болью проживаю события в Беларуси. Потому что, как бы мы ни бодрились, ни поддерживали друг дружку — все равно смотришь на мир словно через какую-то решетку. Порой, словно загнанный зверь, который не знает, куда кинуться.

Мы все равно остались там, живем теми делами, мыслями. Мы не можем оставить то, что произошло и то, что сегодня происходит в Беларуси. Поэтому и ходим до сих пор на наши митинги и протесты с бело-красными зонтиками и флагами.

Всё, что произошло в 2020-м, живет с нами до сих пор. Но мысль о том, чтобы увидеть вольную Беларусь, помогает двигаться дальше. Не дает упасть. Значит, нам дана такая судьба, чтобы мы жили здесь и стали голосом всех беларусов.

«Если ты даешь людям то, что хочешь иметь от них — то это и получаешь»

— Я всегда переживаю, если на наши митинги приходит мало людей. Ведь важно нести информацию про ситуацию и репрессии в Беларуси.

— Многие боятся, на Родине остались родные, близкие...

— Мы всегда ищем себе какое-то оправдание: «я боюсь за родных, мне нужно здесь устраиваться...» Но важно же думать и про то, что там происходит сегодня. От того, что мы будем бояться здесь, там лучше не станет. Там еще тяжелее, страх у людей еще сильнее.

Вы думаете я не боюсь? Но если мы встали на эту дорогу, значит, должны ее осилить. Некоторые говорят, что нас обманули, что их накрыло разочарование от того, что все оказалось зря. А вы просто сравните: что сейчас с теми, кто сидит в тюрьмах за правду и за всех нас?..

— Что сегодня для вас самое сложное?

— Да ничего сложного нет, абсолютно (улыбается). Если не знаешь, как идти — язык доведет в любом случае, вне зависимости, знаешь ты его или нет. Как-то объясняешься, и тебя всегда понимают. Идешь, спрашиваешь, не знаешь — подскажут, читаешь, добиваешься.

Единственное, здоровье уже не то, хотелось бы больше «летать». Работа есть и нравится, коллектив и люди ценят, денег хватает. Меня что в Беларуси, что здесь всегда окружали и поддерживали хорошие люди. Может, мне поэтому по жизни легко?

А может потому, что много лет следую своему девизу: если ты даешь людям то, что хочешь иметь от них — то это и получаешь.